The greatest expression of rebelion is joy.(c) Joss Whedon
осреди одного из предпокоев постоялого двора возвышалась огромная ванна, над которой клубились лёгкие облачка пара. Молоденькая служанка вылила туда последний кувшин горячей воды и вопросительно воззрилась на Лаэну. - Вон, - произнёс вошедший Астиан, и служанка исчезла с поразительной быстротой.
А Лаэна всё продолжала кутаться в его плащ, не зная, что делать. Ей было страшно. Глубоко, всеобъёмлюще страшно. Судьба приготовила ей последний ужин перед казнью, и вот он на столе. Астиан положил руки ей на плечи и заставил посмотреть на себя. Его взгляд был печален, а между бровей пролегла усталая складка – след многократно пережитого отчаяния. Но это был он. Здесь. Не во сне, не в воспоминаниях и мечтах.
Он осторожно высвободил её из-под покрова плаща и начал спускать рукава платья с плеч. Но узкие манжеты мешали, плотная синяя ткань застопорилась и собралась в гармошку на предплечьях. Лаэне вдруг пришло на ум, как жалко они, должно быть, сейчас выглядят: два жадных подростка, которые наконец-то дорвались друг до друга.
читать дальше Она улыбнулась и, расстегнув пуговицы на манжетах, высвободила кисти из рукавов и стащила порванный ворот платья вниз, насколько позволял корсет. Тонкая нижняя сорочка местами липла к её влажной коже. Лаэна чувствовала себя немного неуютно, неудобно, словно её собственное тело не принадлежало ей. Кто она такая, чтобы отдать себя Астиану? Кто она такая, чтобы отвечать на его поцелуи, вздрагивать от любого прикосновения его рук? Она слишком долго жила с туго затянутой на горле петлёй, чтобы теперь развязать и сбросить её в один приём.
Губы Астиана добрались до её шеи. Он отвёл с неё волосы в сторону и тихонько застонал над расцвеченной синяками и кровоподтёками кожей, которая отозвалась тягучей, пульсирующей болью даже на его лёгкие поцелуи. Но у Лаэны не возникло и смутного желания оттолкнуть его или попросить перестать. Запустив одну руку в волосы у него на затылке, другой она распустила остатки шнуровки корсета на спине, и её тяжёлое парадное платье съехало на пол и, вместе с платьем, ушла последняя иллюзия защищённости. Непривычное это было чувство. Странное. Словно она годами только и делала, что ходила по острым осколкам, а теперь вот висит в воздухе без всякой опоры, и хотя стопам больше не больно, из ранок всё ещё сочится тёплая красная кровь.
Лаэна переступила через смятый ворох своего наряда, и Астиан усадил её в кресло с высокой спинкой. Шелковистая обивка льнула к рукам, но не защищала; наоборот, кресло, словно выталкивало её прочь из своей мягкой утробы. Не женское это было кресло. Сидя в нём, хозяева жизни обычно пировали или проигрывали состояния в кости, а, если полуобнаженные женщина всё же оказывалась в этом кресле, то разве что на коленях у того, кто заплатил и за эти покои и за её приятное общество. Лаэне стало противно, она выпрямила спину и положила руки на колени, так, чтобы её тело как можно меньше соприкасалось с обивкой.
Астиан тем временем высвободил её ноги из туфель и атаковал чулки один за другим. Тилмарилек никогда не проявлял особого интереса к её ногам – его занимало только то, что между ними, да и то всё реже и реже по мере того, как отдалялся день их свадьбы. Он частенько заставлял её чувствовать себя использованным куском мяса, которое теперь более пригодно для битья, чем для плотских утёх. Астиан отбросил первый, а затем и второй чулок прочь и легонько сжал её стопу в ладонях.
- Тебе не обязательно делать всё это за меня, - произнесла она, смешавшись. Было немного щекотно, но его пальцы словно вбирали всю тяжесть, всю усталость, которую когда-либо чувствовали её ноги.
- Я знаю. Но мне хочется, - он улыбнулся и вскинул брови, глядя на неё с нежностью и одновременно с удивлением.
- Во сне всё было проще… - прошептала Лаэна.
- Сны затем и созданы, - Астиан поцеловал её ногу у самого основания пальчиков. – Чтобы упрощать и обманывать ожидания…
Внезапно кто-то постучал в запертую дверь, и он резко отстранился от неё.
- Кого это ещё принесло… - пробормотал он, и на его лице отразилось заметное недовольство.
Пока он ходил узнавать, кого там принесли демоны, Лаэна быстро освободилась от остатков одежды и нырнула в горячую ванну. Свежие ссадины тут же начало пощипывать, но даже это было приятно. Она скруглила спину и подтянула колени к подбородку – ванна была большой и глубокой, и вода доставала ей почти до шеи. Она прислушалась к голосам. Астиан говорил мало – так, бросал отдельные реплики для поддержания беседы. А в его собеседнике Лаэна, впрочем, не без труда, узнала своего брата. Тамьен стоял в коридоре за порогом и говорил тихо, но гораздо больше, чем Астиан. Чего он хотел, Лаэне было откровенно всё равно. Вместе с водой её накрыла какая-то странная если не беспечность, то лёгкость.
Наконец, Астиан захлопнул дверь и повернулся к ней. Он снова выглядел печальным, но не дольше, чем достаточно для трёх вдохов. Он взглянул на Лаэну, опустил руку в тёплую воду и провёл ладонью по её спине. Складка между его бровей разгладилась, а на губах медленно проступила улыбка. Он подал ей квадратный кусок густо пахнущего душистыми травами мыла, а сам опустился на колени, положил руки на бортик ванны и стал смотреть.
Лаэна с трудом проглотила улыбку, чуть закусила нижнюю губу, и начала водить куском мыла по коже рук. Постепенно края мыльного бруска сгладились, и тогда она добралась до груди и шеи. Астиан не спускал с неё глаз и не шевелился.
- Чего хотел мой братец? – спросила она
- Свечку подержать…
- Я не понимаю, так вы с Тамьеном друзья или нет?
Астиан усмехнулся, но глаза его заблестели лукаво:
- Да я и сам не знаю…
- Это как?
- Твой брат – странный человек. Я не всегда могу понять, что им движет.
«Покажи мне человека, у которого это всегда очевидно!» - подумала Лаэна, но вслух не сказала ничего. Прополоскав волосы, она стала отжимать их, и внезапно у неё вырвалось само собой:
- Ты не изменился.
- Что, прости?
- Когда я увидела тебя во время триумфа, я подумала, что ты, всё-таки, стал другим человеком за эти годы. Но внутри ты не изменился…
- Хочешь сказать - остался таким же юным идиотом? – Астиан хмыкнул и обнял её влажное обнажённое тело мягким полотенцем. Лаэна пожала плечами.
- Если тебе угодно так это назвать.
- Мне много чего угодно, - прошептал он и поцеловал её.
Лаэне вдруг снова сделалось неудобно. Все её страхи и сомнения всколыхнулись и обрели очертания. Она обострённо чувствовала их, словно занозы под кожей. Она уперлась ему в грудь ладонями, пытаясь расширить прослойку воздуха, которая отделяла её почти обнажённое тело от его полностью одетого. Астиан взглянул на неё, ослабил объятия и медленно, тихо произнёс:
- Думаю, мне тоже следует принять ванну. Подожди меня, не засыпай.
С этими словами он выпустил её из кольца рук. Лаэна кивнула, завязала полотенце узлом на груди и быстро ретировалась в спальню. В дверном проёме она оглянулась – он стянул рубашку через голову и теперь стоял у ванны по пояс обнажённым. Жилы, шрамы и мускулы – он будто весь состоял из них. Совсем как во сне.
У кровати стоял походный сундук, а на его крышке покоилась стопка чистой мужской одежды. Её порванное платье осталось лежать на полу в соседней комнате, как и нижняя сорочка. Лаэна быстро избавилась от полотенца и облачилась в мужскую рубашку, которую выудила из стопки. Одеяние оказалось шире и короче её обычных сорочек, да и рукава пришлось подворачивать, но она сразу почувствовала себя уверенней. Она подумает об одежде завтра. Сейчас довольно и этого.
Она залезла под одеяло, прикрыла глаза и стала прислушиваться к плеску воды в соседней комнате. Когда он стих, Лаэна приподнялась и села на кровати. Разрываясь между страхом и желанием, она ждала, когда же он появится на пороге.
Комната была слабо освещена, и Астиан не стал трогать тусклый масляный светильник, который свисал с каминной полки. Он забрался под одеяло, задрал её рубашку и его руки заскользили по её груди и животу. Лаэна дрожала, как осиновый лист, но он словно и не обращал внимания. Он целовал её и продолжал пододвигаться всё ближе и ближе, вплотную - его разгорячённая, обнажённая кожа стремилась прижаться к её коже. Его влажные, прохладные на ощупь волосы пахли душистым травяным мылом. Она касалась губами его шеи, его плеч, чувствовала, как напряжены его мышцы. И вдруг у неё в животе появилось ощущение, которого она не испытывала уже много лет, с тех самых пор, как они обменивались случайными прикосновениями, глядя на звёзды.
Это чувство, что разлилось у неё внутри, было исключительно телесным, даже каким-то животным, но вместе с тем в нём не было ничего грязного, ничего неестественного, присущего только человеческой похоти - частенько густо замешанной на подчинении и унижении. Она легонько застонала, когда это ощущение захватило её полностью, и дальше всё было легко. Они соприкасались и скользили, они, словно плавали в облаках. Он проник в неё, и хоть всё закончилось быстро – быстрее, чем ей бы хотелось - всё равно это было лучше, чем во сне. Это было по-настоящему и так, как должно было быть.
Утром Лаэна проснулась от стука в дверь, ворвавшегося в её сон ударами топора дровосека, который отсекал ветви от толстенного ствола исполинского дерева. Она никогда в жизни не видела таких гигантов. Дровосек поглядывал на неё, и продолжал рубить, а дерево вздрагивало и корчилось, словно было способно испытывать боль. Лаэне хотелось броситься на защиту зелёного великана, но она не могла пошевелиться, не могла даже позвать Астиана. Она так старалась произнести его имя, что, наверное, выдохнула его вслух.
Астиан поцеловал её, и уже сквозь полусон она поняла, что это стучат в дверь.
- Я пойду узнаю, что им надо, а ты лежи. Ещё совсем рано.
Лаэна кивнула и коснулась подбородком его плеча, прежде чем оно скользнуло прочь с подушки. Она открыла глаза и стала наблюдать, как он одевается. В ярком утреннем свете она, наконец, смогла разглядеть его тело. Астиан был смугл и долговяз, как все люди пустыни. И почему-то Лаэне не верилось, что он когда-нибудь станет мощным и кряжистым, как Тилмарилек. Когда она в последний раз смотрела на Кастора, который, он был также строен как Астиан сейчас, но в нём уже были видны задатки семейной основательной суровой мощи. Его кости словно ждали, когда же на них нарастёт достаточно мяса. В Астиане этого не было, хотя в его чёрных волосах уже засеребрились первые ниточки седины, а мускулы его рук и ног стали переплетениями крепких канатов. В его облике не было ничего мягкого, кроме взгляда, который он дарил ей.
- Одолжишь рубашку? – спросил он, застегнув штаны и приблизившись к её стороне кровати.
Лаэна усмехнулась и медленно сняла с себя мятое одеяние, не вылезая из-под покрывала. Он следил за её движениями, словно голодный кот, за маленькой беспечной птичкой на залитом солнцем карнизе.
- Вот держи, - прошептала она и бросила ему смятый тряпичный комок.
- Ну, спасибо, - хмыкнул он, натянул на себя рубашку и удалился. Лаэна расслабилась и растянулась под одеялом во всю ширину огромной кровати. Сегодня ей ничего не было противно – ни понимание того, сколько тел протирало это ложе до них, ни её собственное двусмысленное и шаткое положение в этом мире. Единственная мысль, что болезненно скребла по её сердцу была о Риссе, но она прилагала все усилия, чтобы не поддаться отчаянию.
«Всё устроится, - повторяла она про себя, нежась в проникавших между занавесками лучах солнечных братьев. - Все не может не устроиться…»
- Эй, это к тебе! – послышался голос Астиана через минуту.
Лаэна вскочила с кровати, быстро завернулась в покрывало и бросилась к двери. «Что-то случилось!» - вертелось у неё в голове.
Астиан отступил прочь от дверного проёма, и из коридора в комнату шагнул Хорас. Старый угрюмый евнух прижимал к груди и животу, большой мягкий куль с какими-то вещами. Увидев Лаэну, он тут же начал кланяться и бормотать что-то невнятное. За спиной у него маячил ещё один слуга, которого Лаэна сразу не узнавала. На нём была одежда с нашивкой дома Тилмарилека на груди и правом рукаве, но его лицо скрывалось под низко надвинутым капюшоном. Слуга сутулился и старался держаться в тени, насколько это было возможно ярким, солнечным утром.
- С Риссой всё в порядке? – выпалила Лаэна непроизвольно. При виде Хораса её тревожные мысли о дочке стало больше невозможно сдерживать.
- Да, с госпожой Риссой всё хорошо! – воскликнул евнух в ответ и спешно добавил, покосившись на Астиана, - моя благородная леди!
Астиан хмыкнул.
Лаэна не спускала глаз со второго слуги. Что-то такое смутное не давало ей покоя. Этот человек не был незнакомцем, но он почему-то предпочитал скрывать своё лицо… Это Юлринк? Но он не хочет, чтобы она узнала его? Или…
- Любимый, не мог бы ты оставить нас ненадолго? Я вижу, Хорас принёс мои вещи… - начала она.
Астиан пожал плечами и, бросив:
- Я распоряжусь о завтраке, - вышел из покоев.
Слуга в капюшоне сделал шаг вперёд и перестал горбиться. И Лаэна убедилась, что это действительно Юлринк.
атушка! – произнёс он, лучезарно, но вместе с тем лукаво улыбаясь.- Больше нет! – парировала она, стараясь не отставать от него ни в жизнерадостности, ни в лукавстве, и добавила с ещё более изрядной долей иронии:
- Хвала богам!
- Да, хвала богам… - согласился он.
- Что привело тебя сюда?
- Мы с Хорасом решили притащить тебе кое-какое барахло… - он выразительно указал на свёрток, который старый евнух всё ещё сжимал в объятиях. Тот поклонился и, повинуясь указующему жесту Лаэны, водрузил свою ношу на кресло, которое так и стояло рядом с уже пустой ванной.
- Благодарю, - кивнула Лаэна. – Кое-какое барахло мне и вправду сейчас понадобится. Но ты не ответил на мой вопрос. - Вещи Хорас мог принести и один. Зачем ТЫ здесь?
- Я пытался заплатить Еридису и поговорить с тобой во сне, но старый плут заявил, что не будет вставать, ни на чью сторону и за любые деньги отказался помогать мне!
Лаэна опасливо глянула на Хораса. Шутки шутками, но разумно ли это - так откровенничать при слуге? Она жестом дала евнуху понять, что он может быть свободен, но он и не думал уходить. Хорас растерянно оглядел комнату, приблизился к своей бывшей хозяйке, опустился на колени и поцеловал ей руку:
- Госпожа, умоляю, оставьте меня при себе!
- Хорас… - выдохнула Лаэна удивлённо. – Что ты делаешь? – но руки не отняла.
- Госпожа, - снова начал евнух, - Не прогоняйте меня, оставьте при себе. Позвольте служить вам! Вы и господин Астиан не можете доверять тем степным собакам, которые прислуживают в этом трактире! Никак не можете!
- Успокойся, Хорас. Я и не собираюсь им доверять, - утешила его Лаэна. Она взглянула на Юлринка. Тому, с одной стороны, было явно неудобно наблюдать эту сцену, а с другой, Лаэна различила в его позе и выражении лица намёк на скрытое самодовольство. Он словно торжествовал, не забывая скрывать торжество под маской воспитанного, светского равнодушия.
- Хорас, - Лаэна снова переключила своё внимание на старого слугу. – Если всё обернётся хорошо, ты сможешь служить мне и моему новому мужу…
- Но госпожа, я не хочу ждать! Чтобы люди потом говорили, что Хорас - крыса и быстренько перебежал на сторону победителей?! Это бесчестно и подло.
- Да, Хорас, но если всё обернётся для меня плохо, кто позаботится о Риссе?
Слуга угрюмо помедлил немного, но потом кивнул:
- Я приду завтра и принесу вам вести о маленькой госпоже, - произнёс он уверенно и снова поцеловал руку Лаэны.
- Я обязательно приму тебя, Хорас, только будь осторожен. Пожалуйста, не рискуй. Мне нужно, чтобы рядом с Риссой точно был кто-то… - Лаэна не договорила. Ком встал у неё в горле. Она ожидала чего угодно, только не того, что произошло. Слова давно покойной кормилицы эхом зазвучали у неё в голове: «Многое можно купить, но преданность слуги в час невзгод не продаётся. Это одна из тех вещёй, которые тебе, как и всякой умной хозяйке придётся заслужить».
Лаэна улыбнулась, и взгляд её снова упал на Юлринка. Тот уже просто не мог больше скрывать ухмылку. Всё в нём и его поза – он стоял, подбоченясь - и выражение его лица, излучало самодовольство удачно провёрнутой аферы. Он словно забавлялся тем, что всё правильно рассчитал и устроил. Но для Лаэны эта сцена была исполнена искренности, и манеры бывшего пасынка начинали её здорово раздражать.
Она решила воспользоваться ситуацией, чтобы проучить Юлринка и вывести его на чистую воду. Она сама кое-что провернёт, прежде чем окончательно отошлёт старого слугу домой. Тяжёлое покрывало, которым Лаэна обернула своё обнажённое тело, уже несколько раз предательски пыталось сползти, и его приходилось неловко поправлять. Как только решение созрело в её голове, она спросила, жестом указав на свёрток в кресле:
- Что за одежду вы принесли мне?
- О, всего лишь несколько домашних платьев, госпожа. Все ваши любимые, - быстро ответил Хорас и предсказуемо метнулся к креслу.
- В таком случае, подай мне серое, то, что из мягкой ткани. Его можно носить совсем без нижней сорочки! Ты ведь, конечно, не забыл его?
Евнух послушно закивал и засуетился, развязывая узел с одеждой. Лаэна перевела взгляд на Юлринка. Тот смотрел на неё, вскинув брови и явно не понимая, что здесь затевается.
- Знаешь, что мне интересно? Мне интересно, каковы твои ставки в этой игре? Почему ты всё это делаешь? Зачем ты встал на нашу с Астианом сторону? В чём твоя цель Юлринк? Зачем тебе все это надо?
Она чеканила вопросы, медленно распутывая узел, который поддерживал её импровизированное одеяние на месте, и ни на секунду не отрывая глаз от Юлринка, чьё выражение лица стремительно менялось. Он не ожидал такого внезапного перевода стрелок на себя. Он вообще не был привычен ни обсуждать, ни выставлять свою персону напоказ. Юлринк всю свою сознательную жизнь старался быть человеком-тенью, насколько это было возможно для сына самого могущественного человека в Оазисе. И всё это сейчас было написано на его лице, словно в раскрытой книге.
Тем временем Лаэна справилась с узлом, и покрывало упало на пол. Она стояла посреди комнаты совершенно обнажённая, положив руки на талию, словно, не зная, куда их деть, и продолжала смотреть на Юлринка. Тот смешался. Но что-то в его взгляде такое было… Лаэна не смогла бы точно определить это что-то, описать словами, однако теперь она точно знала правду.
- Так я и думала, - произнесла она, поднимая руки, чтобы Хорас мог надеть на неё платье через голову. В этот момент у неё за спиной раздался голос Астиана:
- Какого демона здесь вообще происходит?! – воскликнул он. – Что он здесь делает и почему ты при нем… - он не договорил. Он конечно сразу же узнал Юлринка и двинулся к нему, всем своим видом демонстрируя угрозу.
- Астиан, оставь его в покое! Я могла бы с тем же успехом переодеваться при двух евнухах! – выкрикнула Лаэна, бросаясь ему наперерез. Она едва успела вклиниться между физиономией Юлринка, который застыл с открытым ртом, будто утратив всякую волю и способность шевелиться, и кулаком Астиана. - Так ведь, Юлринк? – добавила она выразительно, сделав шаг в сторону и переводя взгляд с одного мужчины на другого.
Юлринк опомнился первым и кивнул, соглашаясь с её предположением. На лице Астиана постепенно, по мере того, как до него доходило, стало появляться выражение брезгливого недоумения, но кулак он опустил. Лаэна хмыкнула и покачала головой.
Ни Астиан, ни Юлринк не проронили, ни слова, пока она одевалась и выслушивала ещё одну порцию заверений в верности от старого евнуха, прежде чем, наконец, отослать его восвояси.
- Ты точно уверен, что он не притворяется? – спросила она Юлринка, жестом приглашая его присесть в освободившееся кресло и окидывая комнату взглядом в поисках шкафа, в котором мог бы скрываться бурдюк с вином и бокалы. Да, ещё утро. Ещё совсем рано. Но им троим не повредит сейчас выпить.
- У него нет причин врать тебе, - пробормотал Юлринк, усаживаясь. Астиан выудил из угла стул и сел напротив него.
– И ни ему, ни вашим врагам не хватило бы ума придумать подобный план. Слишком сложно просчитать все ходы: скажет ли евнух то, что нужно и так, как нужно, и поверишь ли ты ему… К тому же, когда? Мой отец полночи был занят переговорами со своими союзниками, и Хораса там не было!
- А ты откуда знаешь? – подал голос Астиан.
Юлринк печально улыбнулся:
- Там решалась не только ваша судьба…
- Наша судьба? И что же они решили?
- Думаю, ты уже знаешь, - Юлринк облокотился на спинку кресла и кивнул на кусок пергамента, что Астиан сжимал в руке, которой не собирался его бить. – Они изложили свой ультиматум в письме.
Астиан кивнул, усмехнулся и посмотрел на свою возлюбленную, которая как раз завершила свои поиски и теперь держала в руках неполный мех вина:
- Письмо написано рукой твоего отца, но выслушать мой ответ, к счастью, явится тот, под чью диктовку оно явно было написано.
- Илимей? – бросила она, наполняя три кубка.
- Да, любимая. Он самый.
Мужчины снова замолчали. Лаэна подала им вино и тихо, отстранённо спросила, глядя в пространство:
- Удивительно, они настолько не считают тебя за человека, что даже не думают подозревать?
- Они не считают меня мужчиной и, следовательно, человеком. Тут ты права, - ответил Юлринк. - А не подозревают, во-первых, потому что в их головах не укладывается, как же я могу предать своего отца, а во-вторых, потому что они полагают это совершенно не важным… Я не важен. И ты не важна. Важен только он, - он салютовал Астиану кубком и сделал большой щедрый глоток.
- Неужели? – парировал Астиан. – Почему они тогда ставят мне условия, которые я заведомо не смогу принять?
- Какие, например? – спросила Лаэна. Содержание и письма, и долгого ночного разговора, который её недоброй памяти бывший муж вёл со своими прихвостнями, по-прежнему являлось для неё тайной.
Астиан посмотрел на мятый пергамент в своей руке, как на нечто грязное и дурно пахнущее:
- Тилмарилек милостиво уступает мне тебя, но отмечает, что, так как развёдённая женщина не является леди и не может вступить в повторный законный брак, он предлагает мне руку своей второй дочери Хетти.
Лаэна кивнула – этого она ожидала.
- Также он требует извинений, впрочем, не публичных. Если я соглашусь, он согласен объявить меня своим официальным наследником, в конце концов – мы родственники, если же нет, то он собирается жениться на старшей дочери Илимея, с целью произвести на свет сына и наследника, а я могу считать себя свободным от обязанностей полководца Оазиса.
Лаэна невольно ахнула и расплескала вино:
- На дочери Илимея? Сколько ей? Тринадцать?
- Четырнадцать, - вставил Юлринк. – Едва исполнилось.
- И Илимей отдаст её за старика?
- Илимей отдаст её за власть, влияние и будущие доходы. За это он ещё и не то отдаст!
Мысли Лаэны путались в голове. Её собственный разум отказывался слушаться, парализованный подступающими волнами паники:
- И что ты будешь делать? – спросила она Астина, сжав свой дрожащий кубок обеими руками, словно чаша с вином была её единственной опорой.
- Ты знаешь что… - тихо отозвался Астиан. – Илимей скоро будет здесь. Я скажу ему…
Он и правду не заставил себя долго ждать. Вскоре им доложили о том, что купец Илимей ожидает, чтобы его приняли. Словно во сне Лаэна схватила Юлринка за рукав и потянула в сторону спальни. Он не сопротивлялся: как бы там ни было, а открыто демонстрировать, на чьей он стороне, в его положении было не разумно. Перед тем, как скрыться за шторкой, которая загораживала проход во вторую комнату и которую Лаэна как раз отцепляла от крюка, он обернулся и спросил Астиана:
- Ты ведь знаешь про Тамьена, да?
- Про Тамьена? Что я про него должен знать? – удивился Астиан.
- Он такой же, как я, - отозвался Юлринк. Затем он обернулся, посмотрел на Лаэну, которая инстинктивно вцепилась в плотный материал, и добавил, словно извиняясь:
- И твой брак с моим отцом – это была его идея. Он хотел участвовать в военном походе на правах члена семьи полководца… И я не знаю, как он на самом деле относится к тебе, Астиан. Но я бы ему не доверял. Ни за что бы не доверял!
После этих слов Юлринк шагнул в спальню, мягко высвободил из рук Лаэны несчастную ткань и опустил занавеску так, что их стало не видно из другой комнаты.
Они слышали, как дверь отворилась, и Илимей вошёл в покои. Он сразу же перешёл к делу, даже не удостоив своего собеседника традиционным приветствием:
- Ты принимаешь условия благородных людей Оазиса? Каков будет твой ответ, полководец Астиан?
И Астиан ответил тоном, не оставлявшим никаких сомнений в серьёзности его намерений:
- Я отказываюсь подчиниться требованиям Тилмарилека и купеческой гильдии. Передай Тилмарилеку, что я оспариваю его власть и пусть он, и все, кто его поддерживает, узнают, что на рассвете третьего дня я вызываю его на поединок!
@темы: фэнтези, ориджинал, Истории Обитаемого Мира: Поединок, муки творчества