Scandal 2x04 Promo "Beltway Unbuckled"

@темы: видео, сериалы, Scandal

---

Castle 5.05 and The Good Wife 4.04 promo

Последние пару недель в Касле царил такой непрошибаемый флафф.... Теперь вот Марлоу сатоварищи явно решили разбавить это дело обширным ангстом. Надеюсь только, что любовная лодка Рики и Кейт не даст слишком уж большую трещину.. и что заделают они её в максимально быстрые сроки и с минимальными потерями.... В Жене на этой неделе что-то не видно крысёныша, правда, и Калинды что-то не видно.... Ладно посмотрим - Диана явно собирается отжечь))) А это уже отличный прогноз)

@темы: видео, The Good Wife, promo, сериалы, Castle

---

Умеют же люди рисовать....

08.10.2012 в 23:47

Пишет  Марианна Кросс:

You know nothing, Jon Snow


(c)

@темы: Игра Престолов, Джон Сноу, Игритт, фентези, красота

---

Castle 5.04 promo)

Ничто сериальное на данный момент не развлекает меня так, как совсем уже совместные похождения этих писателя и детектива)

@темы: сериалы, Castle

---

Просто не могла пройти мимо такой потрясающей прЭлести)))

запись создана: 05.10.2012 в 01:48

@темы: funny stuff

---

007) Пятидесятилетие знаменитой франшизы. Мой глубоко субъективный музыкальный взгляд

Я знаю - Касл не похвалил бы меня, но я всегда любила музыку к бондовским фильмам больше, чем сами фильмы)

Эпоху Ширли Бейси я как-то не застала - годков маловато. Так что, для меня всё началось с Goldeneye Тины Тёрнер. Клип крутили по всё тому же пресловутому каналу NBN из моего детства.

Потом была Шерил Кроу и её "неумирающим завтра".

И, наконец, моя любимая, пожалуй, бондовская тема - The World is Not Enough by Garbage. Однозначно самый любимый клип из всего этого ряда)

После этого была более чем спорная и сильно переэлектронненая на мой вкус Die Enother Day имени Мадонны.

Музыкальные с-позволения-сказать-композиции к двум следующим фильмам франшизы, я вообще "ни понила".... Теперь же грядёт Skyfall, официальную тему к которому записала Адель (см. начало поста). Композиция красивая, но после фактического провала, как минимум, двух предыдущих, бондопроизводители ИМХО перестраховались и "перекласичили" эту песню. Да и Адель "at her best" может звучать лучше.. точнее что ли...

Видео какое-то немного заторможенное... зато нет Джеймса Кордена, треплющегося вначале, как в других обнаруженных версиях.

Группа Muse, в свою очередь, сочинила композицию Supremacy, которою многие считают более удачной и подходящей более мрачному и реалистичному (если это слово вообще уместно в данном случае) Джеймсу Бонду aka Дэниэл Крейг, чем несколько никакая песня в исполнении Адель. Видяшки с вычищенной студийной версией не обнаружила, так что сравниваем с этими вот:

В целом вопросов у меня нет. Хотя я и не большая поклонница творчества Muse, композиция безусловно сильная и ИМХО куда более интересная, чем аделин Skyfall, но и продюсеров я тоже понять могу: намучившись с Джеком Вайтом (которого даже Алишия Кисс не спасла) и тем волосатым-не-помню-как-зовут, который отпел Казино Ройаль, они решили, что небеса могут падать только под традиционно-баладный женский вокал... К Метту Беллами сотоварищи претензия есть только одна (давно уже, к сожалению, ставшая риторической среди меня) - ну зачем так подвизгивать на припеве? Я ну совершенно не понимаю, почему некоторое количество времени назад это стало считаться признаком невероятной крутизны вокалиста - посреди хорошей песни периодически выдавать звуки по принципу "нищего за яйца тянут"...

@темы: кино, “Джеймс Бонд”, “музыка”

---

Сказка Снов глава 5

Малиновые александриты и зелёные изумруды, синие сапфиры и тяжёлые нитки тёплого медового янтаря с вкраплениями яркой бирюзы – и всё достанется этой замарашке! Глаза леди Милны Надины разбегались от разноцветного блеска. Что за сладкая пытка – чужой свадебный сундучок! Тут даже было несколько совершенно роскошных вещиц времён Империи. На Нивире они будут смотреться, как седло на корове!
Леди Лориана наблюдала за её охами и метаниями с нескрываемым презрением. Что за жалкое зрелище эта пародия на высокородную даму, на которой её отец женился только ради того, чтобы обзавестись наследником! Она с гордостью взглянула на Даррина и погладила его по голове. Маленький проказник хрустел печеньем и сучил ногами от нетерпения, явно мечтая быть отпущенным восвояси: играть и безобразничать.
- «Ну, хоть что-то в этой позорной свадьбе будет, как подобает!» - подумала леди Лориана и посмотрела на младшую сестру с жалостью. Нивира сидела у окна, потупив взор, как и положено смущённой свадебным подарком невесте. Драгоценности были прекрасны: действительно разнообразные, по-настоящему дорогие – ничего второсортного.
- Ваш дар достоин дочери лорда, - Лориана благосклонно обратилась к матери Гирниса, намеренно избегая её имени. Ведь перед именем полагалось ставить титул или хотя бы звание. Какое звание могло быть у этой старой толстой рэгланерши? Не говоря уже о титуле… Берта, а её звали Берта, в ответ неловко поклонилась благородному обществу, которое собралось на предсвадебные проводы леди Нивиры Лид. Лишившись родового имени, благородная леди, к сожалению, не приобретёт нового – у жениха его просто нет, а кое-что пока ещё не покупается за деньги. – «К счастью», - подумала леди Лориана и, едва заметным кивком головы указала слугам, что пришло время подавать вино и фрукты.
И всё-таки её дражайшая новая «матушка» просто незаменима! Леди Милна Надина своим безостановочным щебетанием весьма успешно разбавляла напряжённую неловкость этой традиционной встречи. Быть может, в этом и состояло основное достоинство её, так называемого, воспитания? О её происхождении Лориана вообще предпочитала не думать. Конечно, на фоне семьи её будущего зятя, семья Милны Надины представала практически императорской… Всё-таки сестра её отца была женой лорда Кваерна… И всё ж-таки. Леди Лориана никогда не переставала считать, что её-то отцу кузен Арделли всучил второсортный товар и, к тому же, лежалый. И, по всей видимости, лежалый неоднократно и в разных позах. Она разумно настояла на том, чтобы отец выждал некоторое время, прежде чем приниматься заделывать ребёнка молодой жёнушке – не хватало ещё благородному дому Лидов стать посмешищем всего Обитаемого Мира, пригрев на груди чьего-то ублюдка!
Слуги сгребли со стола полупустые кубки и блюда, Нивира раскланялась с гостями, не поднимая глаз, и все разошлись. Леди Лориана вздохнула с облегчением:
- Ну, вот и всё, - произнесла она и обернулась к сестре. Та кивнула и, чуть слышно пробормотав: «С вашего позволения», поднялась наверх. Милна Надина последовала за ней, торопливо подобрав юбки.
Лориана опустилась в высокое дедовское кресло. Тихое покашливание выдало присутствие старого слуги. Она протянула руку, и в её ладонь немедленно лёг прохладный серебряный кубок, наполненный густым ароматным мёдом – ничего общего с тем лёгким, искристым вином, что подавали гостям. Валор знал её с детства, знал всю её подноготную, её вкусы, пристрастия…
- Он здесь, - произнёс слуга ровным бесцветным голосом. Он констатировал факт, не более того.
- Хорошо. Впусти его, - ответила леди Лориана и откинулась на спинку кресла. На её лице проступила мечтательная, но немного хищная улыбка – иначе улыбаться она не умела.
- Ты хотела меня видеть? – спросил знакомый голос. Это был Кальтес. Он говорил медленно, по-кошачьи растягивая слова. Его манера речи странным образом и возбуждала, и раздражала её одновременно. Что-то было в нём такое, что заставляло даже самых приличных скромниц предаваться похотливым мыслям.
- Хотела, - лицо леди Лорианы застыло, словно маска. – Да, только не я. И не только видеть.
Она позволила ему поцеловать себя, позволила ему залезть себе в рот языком, насладилась вкусом его дыхания. Он обнял ладонями её лицо, крепко прижал её к спинке тяжёлого кресла. Она чувствовала его молодость, его силу, бьющуюся под кожей. Неистовое желание жить, проживать все чувства, все ощущения – вот, что на самом деле привлекало женщин в Кальтесе, по крайней мере, леди Лориану Лид. И ей было плевать, скольких ещё.
- Иди к ней, - глухо прошептала она, вытаскивая его руку у себя из-под юбки. Если он заберётся выше колена, она его уже не отпустит сегодня, выпьет весь яд сама до капли.
– Иди к ней, - повторила она настойчивей. – Все эти дни она спрашивала о тебе. Она тебя ждёт вся такая чистенькая, надушенная… Молодое, упругое тело, а ты тут возишься с дряблой старухой.
- Но ты не старая! – воскликнул Кальтес почти оскорбленно и снова полез целоваться, но Лориана увернулась и подставила ему только шею.
- Я гожусь тебе в матери, мальчик.
- А моя мать – совсем не старуха, - ответил он и с неожиданным проворством поднял её из удобной безопасности кресла и усадил на стол, словно она была невесомой. – Я убью любого, кто назовёт её так. Но тебе можно. Глаза в глаза, правда – восхитительно? - он наклонился и поцеловал её, и она не стала сопротивляться.
- Да, неплохо, - согласилась Лориана. – Но тебе пора, - она схватила его за ухо и потянула прочь от себя.
- Ау! – вскрикнул Кальтес, она порывисто рассмеялась:
- Ш – ш, дурачок, весь замок всполошишь! Иди же…
И он удалился, пятясь и глуповато, но, всё-таки, обворожительно улыбаясь. Лориана тоже ухмыльнулась, когда его силуэт окончательно растворился в темноте.
- «Может, снаружи я ещё и ничего», - подумала она и вернулась в дедовское кресло: «Но вот ливер давно пора менять».
Она протянула руку и, обнаружив на столе полупустой кубок, отхлебнула из него терпкую жидкость. Огненная вода приятно обожгла горло, пробралась теплом в живот. Снова из темноты возник Валор. Он забрал у неё опустевший бокал и помог ей подняться. Леди Лориана не сопротивлялась, ни когда он крепко сжал её локоть, ни когда он отвёл её наверх, ни когда кликнул служанок. Она знала, что он, наверняка, добавил в вино каких-то трав, какое-нибудь снадобье Алесакха, будь он проклят, что-то, чтобы она могла заснуть. Для её же блага… Он всегда всё делал для её же блага…
Тем временем, Кальтес легко взбежал по лестнице и прошёл по длинному коридору, не особенно сильно заботясь о шуме, производимом его резвыми ногами. С его лица не хотела сползать довольная ухмылка:
- «Старая кобыла борозды не испортит», - он подумал о Лориане и тут же чуть не навернулся на невысоком пороге.
- Кальтес, это ты, любимый? – послышался знакомый, неестественно тонкий голос. Милна Надина считала, что так звучит женственней.
- «Какая, всё-таки, редкостная дурища!» - подумал Кальтес: «Хотя бы имя могла не называть?!»
- Да, это я, любимая! – ответил он вслух и широким жестом распахнул входную дверь её спальни. Благородная леди сидела на своей постели под тяжёлым балдахином. Её тёмные кудри спадали на плечи и хотя бы слегка прикрывали упругую грудь, потому что полупрозрачная кружевная сорочка не прикрывала ничего. Комната была освещена целой батареей молочно-белых и желтоватых свечей, дюжина небольших огарков громоздилась у изголовья рядом с серебряным блюдом с фруктами.
- «Интересно, она все свечи в округе сюда притащила или только половину?» - он расстегнул пряжку на поясе и перевязь с блестящим кинжалом, надёжно упрятанным в новенькие, украшенные богатой инкрустацией ножны, плавно съехала на пол.
- О, мой пират! Как же ты пробрался сюда незамеченным? – прошептала она громко и, выгнув спину, словно кошка, на четвереньках поползла к нему. Кальтес собрал всю свою волю в кулак, чтобы не расхохотаться. Он скинул кожаную жилетку и стянул рубашку через голову, предоставив Милне Надине возиться с сапогами и завязками штанов. Высокородная дама не возражала. Она по-дурацки улыбалась и постанывала от нетерпения, раздевая его. И Кальтес решил её не мучить. Он легонько толкнул её на подушки одной рукой, а другой задрал ей сорочку до груди.
- «Только не ори», - подумал он и вошёл в неё, всё ещё чувствуя поцелуи другой у себя на губах. Милна Надина охнула и закусила губу.
- Ни звука, любовь моя, - прошептал он ей на ухо и коснулся мочки кончиком языка. – Нас могут услышать!
Он почувствовал, как она судорожно трясёт головой в знак согласия и ещё глубже вдавил её бёдра в матрас, наверняка оставляя синяки. Впрочем, он знал, что эта «леди» в долгу не останется – похотливая сучка была редкостной мастерицей украшать своего «пирата» засосами в самых видных и неподходящих местах, демоны её разбери! «Нет зверя страшнее неудовлетворённой бабы!» - говаривал его отец. Но Кальтес знал, что такой зверь есть – это глупая скучающая баба. Такую, сколько не удовлетворяй, ей всё мало. Когда вместо мозгов совсем пустота, членом её не заполнишь!
- О, мой пират! – шептала Милна Надина тем временем страстно, извиваясь под ним, как уж на сковородке. – Не оставляй меня, мой пират! Никогда, ни за что!
Кальтес в ответ лишь впился в её рот поцелуем. Может хоть так заткнётся?
Не сказать, чтобы всё это было так уж неприятно, скорее совсем наоборот, но Лориане всё равно придётся с ним расплатиться! Ох, как придётся! И совсем не так, как расплачивается старый Алесакх за то, что он «присматривает» за его внуком, совсем не так. Всякому клинку свои ножны: те, что ему любезно «подарил» аптекарь, подойдут для поясного кинжала, его другому клинку больше по душе те, что у дочери лорда Ардера между ног!
Милна Надина вскрикнула, выкатила глаза так, словно они собирались вылезти из орбит, и со всей дури вцепилась ногтями ему в плечи. Кальтес невольно выругался. Он зажал её разинутый рот рукой, дёрнулся ещё пару раз и кончил в неё. Под его широкой ладонью её губы расплылись в улыбке. Только полная идиотка могла не понимать, что эти аккуратные ухоженные пальцы никогда не сжимали штурвал корабля, в лучшем случае весло самой какой-нибудь шлюпки…иногда. Кальтес сморгнул пот и, повалившись на соседнюю подушку, немедленно заснул: пусть себе она сюсюкает и гладит его плечи, любуется, как он спит, считает выдохи и вдохи…
Старый Валор бесшумно прошёл мимо двери по коридору. Тонкая полоса света от комнаты, ярко освещённой десятками свечей, словно парадная зала, злила его. Что за расточительство позволяет себе эта распутница! Мало того, что она позорит господина в его же собственном доме с этим безродным кобелём, так ещё и тратит попусту дорогие свечи! Воск нынче почти на вес золота… Как и всё остальное. Вот в старые времена ровные ряды свечей, бывало, освещали все коридоры замка лордов-властителей Мелеи. Теперь не то… Всё не то.
Валор покачал головой, сжав покрепче держатель мутной лампы, заправленной сиреневатым обломком светящегося камня.
Камень давно стал совсем тусклым и едва светил. Валор помнил, как дед старого лорда захватил Каву. Да, он был совсем мальчишкой, но помнил, словно это было вчера: благородный белобородый старик на взмыленном нетерпеливом коне с пикой, на которую была насажена голова последнего из рода Ротмаров. Сразу за ним и перед лихим, победоносным войском везли трофеи: золото, серебро и дорогие расшитые одежды, сваленные в нелепые окровавленные кучи, оружие проигравших, целый воз с книгами и ободранная золочёная телега, на которой ехала маленькая леди Улисса Ротмар – единственная наследница истреблённого дома. Девчушка рыдала во все горло и пряталась в отвисших грудях и вспененных юбках своей кормилицы, которая уже все слёзы выплакала.
В этом же обозе привезли и светящиеся камни для «вечных» ламп – целый мешок! Ночью, пока войско пировало, поделив добычу, юный Валор влез на высокий забор, который отделял внутренний двор замка от внешнего. Посреди открытого пространства лежала сверкающая груда высотой по пояс взрослому мужчине. Камни сияли и переливались, освещая снующих людей и серые шершавые стены. Для юного слуги они затмили собой все прочие трофеи славного завоевания. Что это был за день, что это была за ночь!
- Ничего, - прошептал он чуть слышно, словно боясь всполошить и спугнуть полуночных духов, которые, как известно, сплетают людские сны между собой. – Скоро моя госпожа Лориана наведёт здесь порядок!
Скоро всё здесь станет по-другому, по-старому… Всем положено знать своё место: и шлюхе и её кобелю, и старому сквалыге аптекарю, который тоже когда-то прибыл в Мелею в том самом обозе… Валор улыбнулся беззубым ртом и, расправив плечи, насколько он это мог, поковылял в кухню – поди там опять кухарка потчует своих большеротых ублюдков остатками с господского стола. Вот он расскажет леди Лориане, и рты – то им позашивают!

***

Хозяин постоялого двора заискивал и без конца извинялся, что завтрак скуден, а тюфяки набиты слишком жёсткой соломой, и что собаки постоянно громко лают и дерутся. Он клялся и божился, что никогда в жизни не было в его заведении и окрест столько грязных помойных кошек. В ответ на заверения, что высокие гости как раз против кошек-то ничего не имеют, он лишь продолжил извиняться и пританцовывать вокруг них.
Айзек был мрачен. Он провёл всё утро, обливая несчастного Аарла водой. Оказалось, что ни пруда, ни, тем более, бассейна на постоялом дворе нет, и рэглана всю ночь продержали в одном загоне с козами и лошадьми. Кончилось тем, что он употребил одного особо бодливого козла на завтрак и здорово поранил конюха, который пытался ему помешать. Когда Айзек покидал конюшню, пострадавший слуга, с замотанной грязной тряпкой половиной лица, как раз оттаскивал наружу полуобглоданный остов козлиной туши.
Аарл кряхтел и горячился, подставляя кожистые бока под прохладные струи. Правда, вода была пресной: соли в достаточном количестве тоже не нашлось. В конце концов, распрощавшись с постоялым двором, они отправились дальше. Дорога, выбранная Шутом, пошла в гору. Сначала едва заметно, словно обманывая путников, затем всё уверенней и ловчее потянула их вверх. Таллика с каждым новым поворотом выглядела всё мрачнее. Их проводник понуро молчал и избегал смотреть кому-либо в глаза. Айзек не хотел оставлять Шута с ними одного, но и сам нисколько не желал находиться в столь тягостной компании. Да и Аарлу было явно скучно лететь у земли рядом с лошадьми.
- Не слишком утомляй его, понятно? – реплика Шута положила конец его сомнениям, и Айзек взмыл в небеса, легонько похлопав рэглана по холке.
Сверху он видел и серовато-коричневую колею, по которой тащились его спутники, и долину, которая простиралась за холмами. Она лежала перед ним, чуть подёрнутая туманом. Айзек видел разноцветные дома, сгрудившиеся вдоль широкой дороги, видел толстые узлы площадей, там, где главную дорогу пересекали тропки поменьше. Среди скоплений маленьких домишек выделялись строения покрупней, окружённые такими же высокими заборами, как и постоялый двор, в стенах которого они провели прошлую ночь. Айзек слегка надавил коленом на плечо Аарла и зверь послушно скользнул в сторону долины.
Теперь Айзек видел людей, занятых повседневными делами. Некоторые задирали головы и подолгу смотрели на человека и рэглана в небе. Разноцветные дома на поверку оказались лачугами, кое-как сколоченными из чего придётся. Всё, что в самом Великом Магистериуме и городе вокруг него, казалось усталым, но добротным и надёжным, здесь было новее и ярче словно краски – это всё, чем могла похвастаться эта долина. Эта долина… Как там Шут назвал её? А… «Чумная».
Юноша развернул Аарла и дал ему поймать подходящий воздушный поток, так что они могли почти бесконечно парить на средней высоте. Погода выдалась пасмурная, и свет не слепил глаза, хотя второе солнце уже взошло. Вместо того, чтобы добавить земле жара, оно просто висело за облаками, как подбитый глаз. На отшибе, там, где лачуги редели, Айзек разглядел зияющие тёмными пятнами куски пустого пространства. Поля? Неужели поля? Он направил рэглана поближе, желая рассмотреть одно, самое большое, из этих пятен. Интересно, что здесь выращивают…
То, что сверху выглядело небольшим лоскутком земли, вблизи оказалось огромным куском пустоты. Айзек спрыгнул на землю и почувствовал, как она пружинит под ногами. Необыкновенная это была земля: неожиданно темная, но в тоже время невесомая, словно вата. Айзек было подумал, что это у него ноги затекли от долгого полета, он попрыгал, прошёл несколько шагов, оглянулся. Аарл дожидался его, свернувшись в клубок – открытого пространства на поверхности земли рэгланы не любят, их стихии воздух и вода. Айзек поднял комок почвы, размял его между пальцами. Он ухмыльнулся и запустил землёй в притихшего рэглана. И не успел тот встрепенуться, как юноша с воплем бросился наутёк.
Аарл конечно же догнал его мгновенно, во-первых, он и так был куда быстрее своего наездника, во-вторых, бежать и одновременно смеяться, очень, очень сложно. Айзек сложился пополам, пытаясь отдышаться и унять резь в боку. Аарл что-то прокурлыкал и нашел носом его ладонь. Юноша послушно приласкал зверя.
Они всё еще находились посреди поля. Края открытого пространства были едва различимы. Что там, Айзек не мог сказать, но зато он видел и чувствовал, что земля под его ногами изменилась. Здесь почва была светлее и более плотная, утоптанная временем, что ли… И через верхний слой так обнадёживающе пробивались ростки свежей весенней травы. Но это было ещё не всё. Айзек пригляделся – поверхность земли кругом была, словно застывшие волны. И чем дальше, тем круче были узкие гребни этих волн и тем глубже провалы между ними.
Ему почему-то вдруг сделалось жутко, да, жутко и грустно. Он подозвал Аарла и вскочил ему на спину, желая поскорее оставить эту странную пружинящую землю далеко под собой. Они быстро миновали остаток поля, и Айзек уже было собрался отправить рэглана ввысь, стремительно, так чтобы в ушах заломило, так, чтобы было не оглянуться назад. Но тут он заметил яму. Длинная, довольно глубокая траншея зияла на краю поля, словно рана. Он невольно подался вперед и напряг глаза: на дне ямы лежало что-то светлое, будто там были свалены какие-то мешки… Он направил Аарла вниз, тот заворчал, но явно не хотя, подчинился. Айзек рассматривал приближающееся дно ямы, припав щекой к прохладной коже зверя, и тут его прошиб холодный пот.
Это был не мусор там внизу, и никакие не мешки – на дне ямы были свалены человеческие тела. Айзеку показалось, что его сейчас вывернет. Он отпустил упряжь и зажал себе рот и нос двумя руками. Ему казалось, что даже сюда – на вполне порядочную высоту долетает запах разложения. Говорят, этот сладковатый запах не перепутаешь ни с чем. Теперь Айзек понимал почему и точно знал, что уж он-то точно не перепутает.
И хорошо, что Аарл уже давно его зверь… Здорово, что он настолько хорошо его знает. Рэглан плавно понёс его в небеса, и в сторону горной дороги, подальше от долины, название которой Айзеку теперь было понятно.
Они медленно летели к остальным. Несмотря на то, что холодный ветер в вышине прочно приморозил к спине Айзека влажную от пота рубашку, он не хотел возвращаться к людям. Просто не понимал, как он сможет сейчас разговаривать с ними, вести себя, как ни в чём ни бывало... Особенно с Талликой – ведь Шут-то уже был в этой долине прежде…
И, внезапно Айзеку, наоборот, захотелось его увидеть. Да, если кто и сможет сейчас посмотреть ему в глаза, так это кто-то, кто там был. Но, когда Аарл опустился рядом со скакуном Дерека, Айзек понял, что в упор не знает, что сказать. Слова стали комом в горле и он лишь кивнул, когда Шут обернулся к нему. Но тот, кажется, и так обо всём догадался. Он словно погладил взглядом племянника по голове и чуть улыбнулся. Раньше Айзек думал, что так умеет одна Нэвелла, оказалось – нет. Он почувствовал себя сильнее, и одновременно он почувствовал себя старше.
Разглядывание дороги впереди оказалось отличным развлечением для того, кто отчаянно старается не думать и юноша со временем погрузился в некое подобие дрёмы. Он считал камни, считал повороты и участки, где дорога внезапно обрывалась в глубокие овраги. Прошёл, наверно, целый час, прежде чем, за очередным изгибом сероватого серпантина он увидел двух всадников:
- «Один точно пародия на другого», - сказала бы Нэвелла, но её не было рядом и, оглядевшись по сторонам, Айзек сообразил, что лучше не будет озвучить свои мысли. Ближе всего к нему ковыляла кобыла Таллики, а чуть поодаль, но вполне в пределах слышимости, ехали двое солдат лорда Арделли, самодовольство которых итак слишком уж явно возрастало с каждым последующим шагом вглубь владений их господина. Когда и они, вслед за Айзеком, разглядели всадников, то к самодовольству моментально прибавились злорадство и облегчение. Да, Айзек мог поклясться, что это было именно облегчение:
- «Неужели они нас боятся?» – поразила его неожиданная догадка. «Живут рядом со смертью и боятся нас?»
Он хотел поделиться с Дереком, но, как и прежде, решил оставить свои мысли при себе.
Тем временем всадники из едва различимых силуэтов вдали окончательно превратились во вполне осязаемые фигуры. Тот, что справа был высок и тучен, будто раздутый бочонок со скисшими соленьями усадили на коня. Тот, что слева был или казался ещё выше своего необъятного спутника из-за того, что был строен почти до хрупкости. Он весь словно состоял из одних жил и перемычек. Про таких ещё говорят, что они - трудные мишени. Впрочем, для Айзека, как и для большинства сновидцев, почти любая мишень наяву была трудной. Он наблюдал исподтишка, как спина его дяди ещё более выпрямилась и точно одеревенела, как вся его фигура напряглась, словно из-под него выдернули седло, а скакун вот-вот понесёт. Внезапно Шут придержал коня и поравнялся с племянником.
- В чём разница, - спросил он, приблизившись насколько это было возможно, - между этими, - он едва заметно кивнул чуть правее Таллики в сторону двух их спутников, - и теми двумя? Айзек опешил. Он хотел сказать, что одни одеты богато, а другие в униформу и вообще разница во внешнем виде бросается в глаза, несмотря на густую дорожную пыль и всё ещё порядочное расстояние, что, вероятно, те двое впереди занимают более высокое положение, так как застыли, ожидая их, словно статуи и даже ни разу не шелохнулись… Но он чувствовал, что это всё не то, чувствовал, что Дереку нужен какой-то другой ответ, вернее, что он загадал несколько иную загадку…
- Наши провожатые, - произнёс Айзек через некоторое время, когда Шут, казалось бы, уже перестал ждать, - наши провожатые – солдаты, как ты и сказал. А те впереди – воины, правильно? Дерек на это лишь усмехнулся, прищурившись и глядя куда-то в пространство. Однако его племянник понял, что ответил правильно.
«И те и другие убийцы…» - добавил он уже про себя.
Когда они, наконец, поравнялись с незнакомцами, Айзеку бросилось в глаза то, как странно те были похожи на Сильвиру. Словно два разных скульптора, однажды увидев её прекрасное лицо во сне, решили утром слепить его по памяти, да, вот только, результат их не устроил и они с досады нахлобучили неудавшиеся головы на нелепые мужские тела.
- Лорд Эберн из дома Кваернов, - прогудел, тем временем, тучный, утирая пот со лба тыльной стороной тяжёлой ладони.
- Лорд Тосс Кваерн, - представился его спутник. Непропорциональная худоба делала его похожим на куклу. И двигался он, точно марионетка, которую дёргают за ниточки, приделанные крючками прямо к суставам. Дерек ответил на приветствия, церемонным тоном и они все вместе двинулись дальше в гору.
- Дорога по дну долины была бы удобнее, - заметил Тосс отвлеченно, когда беседа о погоде была исчерпана.
- Да, дорога по дну долины была бы ровнее, - произнёс Шут так, что было совершенно непонятно, соглашается он со своим собеседником или же нет.
Айзек взглянул на него в попытке понять, что же произойдёт дальше. Он чувствовал, что каждое слово, каждый жест в этой беседе были не просто так, но пока его дядя лишь едва заметно пожал плечами.

***

Дерек чувствовал, что каждый камень, который попадал под копыта его лошади, повисает у него на шее, чувствовал усмешку, разлитую в воздухе предгрозовой тяжестью. С одной стороны, он по-прежнему был уверен, что поступил правильно, выбрав именно этот путь для себя и Айзека, с другой стороны, с каждым шагом он видел всё больше поводов для сомнений. Легко быть уверенным, когда тебя окружают знакомые лица и защищают стены Великого Магистериума. Он был неплохим бойцом и, в принципе, предпочитал честный поединок словесным баталиям. Но, чем старше мужчина становится, тем меньше у него поводов для драки и тем больше причин для выяснений и препирательств.
События последнего времени, всё, что случилось с той памятной ночи, ещё раз хорошо ему это продемонстрировали. Но здесь и сейчас у него не было других доспехов кроме звания Мастера, и он чувствовал себя голым. Сначала косые взгляды и усмешки людей лорда Арделли, а теперь эта подчёркнутая вежливость его сыновей?
Младшие братья Сильвиры – двадцать лет назад они оба были всего лишь мальчишками. Теперь они – опытные головорезы, насколько он мог судить. Безупречно воспитанные и, возможно, блестяще образованные, но головорезы, убийцы. Айзек назвал их «воинами»… Нэвелла подобрала бы определение поточнее, но её нет рядом. И некому называть вещи своими именами. Шут и не подозревал, как сильно будет скучать по этой её извечной игре в «кто на свете всех правдивее». Интересно, какое впечатление на неё произвели бы сопровождавшие их вежливые убийцы?
Шут усмехнулся про себя. Тосс считает эту длинную и пустынную дорогу «неудобной». Он предпочел бы, чтобы Дерек протащил своего племянника сквозь долину, мимо всех борделей, притонов и миазмов чумных бараков? Ну да – по его понятиям мужчина не должен бояться таких вещей. Хотя Айзек, кажется, и так со спины Аарла увидел более, чем достаточно… И он не испугался. Расстроился – да. Притих, ушёл в себя – снова да. Но не испугался, не попросил повернуть назад.
- Как поживает наша сестра? – спросил Тосс тем временем. Ему явно нравилось непрошено врываться в мысли Шута, но к этой провокации Дерек был готов:
- Прекрасно поживает, спасибо. Как и ваша племянница.
- Отец обрадуется, - кивнул Тосс.
- И правильно сделает, - парировал Шут. – У него нет повода не гордиться ими обеими.
- О, безусловно!
Дорога в последний раз резко пошла вниз. Дерек знал, что это неизбежно – есть только один вход во внутренние владения лорда Арделли, только одна дверь из одного мира в другой. Они разбили привал в часе езды от ворот. Таллика хлопотала вокруг Айзека, и тот послушно пытался что-то жевать. Эберн и Тосс охотно хвалили Аарла за гордую стать и блестящую выучку. Айзек отвечал односложно. Братья Сильвиры уже не могли отказаться разделить с ними трапезу, но Шут предпочёл бы, чтобы они нашли повод. Лицемерие этих двоих начинало выводить его из себя. А ведь это только начало – они ещё даже не в замке, они ещё даже не вступили во внутренние владения Кваернов.
Наконец с трапезой было покончено и они снова двинулись в путь. Этот последний кусок дороги показался Шуту самым длинным. Высокие ворота, намертво перегородившие ущелье впереди, росли, а долину у них за спиной постепенно съедала вечерняя дымка. И на этих дверях золочёных букв не было, ну да они и не для пафоса здесь были поставлены.
Шут обернулся и взглянул на Айзека: мальчик смотрел на высоченные створки гигантских ворот, словно заговорённый – задрав голову, приоткрыв рот и не мигая. Он, похоже, даже забыл, что может послать Аарла ввысь и рассмотреть их получше. Впрочем, было заметно, что рэглан неимоверно устал, как и они все.
- Добро пожаловать! – провозгласил лорд Эберн громогласно, когда створки ворот с лёгким скрипом стали раскрываться.
- Юный Мастер ещё никогда не видел сооружений, полностью построенных во времена Империи? – в голосе Эберна проскользнуло самодовольство.
- Лунная башня Великого Магистериума была построена тогда, остальные башни построили несколько позже. Те, немногие мудрецы, которые пережили Империю, и основали нашу Обитель, - ответ Айзека был по сути вполне разумным, но вот его голос… Дерек отчётливо услышал в нём несвойственные племяннику металлические нотки, особенно заметные на слове «мудрецы».
- О, это общеизвестно! – согласился Эберн, и на его широком лице возникла ухмылка.
Шут сначала не понял, чего толстяк добивается? Но когда ворота наконец полностью отворились и их пропустили внутрь, стало очевидно, на какой эффект лорд Эберн рассчитывал. Впереди, высоко на горе, сияя в лучах заката, стояла главная резиденция дома Кваернов – замок «Колыбель Ветров». Дереку показалось, что за двадцать прошедших лет он стал ещё прекрасней: стройные, протыкающие небо, ажурные башни, мостики и переходы – замок, словно парил среди облаков, сложенный из молочно-белых кристалликов сахара. Что такое люди Империи делали с камнем, а Колыбель Ветров была выстроена отнюдь не из непрактичного мрамора, теперь уже не знал никто. Но вот она стояла на вершине горы, подпираемая каскадом стремительных водопадов, стояла тысячу и ещё сотню лет.
Вскоре замок исчез из виду, спрятавшись за очередным изгибом дорожной ленты.
На закате они пересекли озеро на палубе широкой плоскодонной лодки. После переправы в конец измотанного Аарла погрузили в резервуар со свежей водой, а Айзеку вручили поводья свежего жеребца и в сумеречной полутьме они стали подниматься в гору. Даже в неярком свечении факелов, заправленных светящимися камнями, Дерек видел, нет - чувствовал, как Айзек буравит спину Эберна уничижающим взглядом, полным брезгливого презрения.
«Он считает дураками всех, кто ему не нравится», - сказала Нэвелла, когда они прощались. Шут тогда оторопел.
«Не обращай внимания – это просто возраст такой. Потом пройдёт», - добавила она и улыбнулась.
- Это плохая идея, - произнёс он, обращаясь к племяннику, но не глядя на него.
- Что именно? – огрызнулся Айзек в ответ.
- Делать то, что ты делаешь. Мы на их территории, парень, так что – не давай себя доставать. Айзек хмыкнул.
- Нет, я серьёзно. Чтобы ты там себе не думал – они не совсем идиоты, - Шут постарался произнести это нужным тоном. Ему требовалось, чтобы до мальчишки дошло. Дошло прямо сейчас. И у него больше нет времени на пространные воспитательные беседы.
- Я же уже говорил тебе, я всё осознал! – вспылил Айзек внезапно. Он повёл плечами, словно желая стряхнуть с себя повышенное внимание окружающих. Шут с внушительным трудом подавил в себе желание залепить ему звонкую затрещину. Он резко осадил коня и быстро оказался в хвосте процессии. Раз Айзек «всё осознал» - значит, не нуждается в няньках!
Дерек оказался рядом с проводником, который давно уже не показывал им дорогу. Но он зачем-то весь день плёлся позади остальных, собирая клубы приставучей дорожной пыли и теперь был больше похож не на человека, а на серый картофельный мешок. Его лошадь периодически спотыкалась на ровном месте и выглядела в целом не лучше своего всадника. Почему этот человек всё ещё с ними? Почему он не остался в долине? Почему не вернулся обратно? Шут был уверен, что Таллика расплатилась с ним, как и с остальными слугами. Но нет, проводник продолжал трястись рядом с ними на своей понурой, измученной кобыле.
Дерек хотел заговорить с ним, но понял, что не помнит его имени:
- Почему ты ещё здесь, уважаемый? Разве госпожа Таллика не заплатила тебе? – спросил он, наконец, чувствуя себя глупее некуда.
- Мне приказано быть здесь, - произнёс проводник глухо, старательно не глядя Шуту в глаза.
- Приказано кем? – ответа не последовало.
Дерек развернул коня, перегородив проводнику дорогу.
- Я задал вопрос – кто приказал тебе быть здесь? И хочу получить ответ. Прямо сейчас, - отчеканил он.
Проводник занервничал ещё больше. Он, то смотрел куда-то в ноги Шуту, то натягивал поводья, то оглядывался назад, чуть припустив пританцовывавшую под ним лошадь. Дерек физически чувствовал, как теряет терпение, как растёт внутри него то самое упрямое раздражение, против которого он так настойчиво предостерегал Айзека всего несколько минут назад. Нельзя поддаться этому раздражению, но и дать слабину тоже нельзя… Одно лишнее слово или недостаточно уверенное движение, и проводник удерёт. Вместе с ответом, который ему так необходим.
Внезапно проводник затараторил, спотыкаясь по два раза в каждом слове. Что-то про приказ господина Лилларда и про госпожу Таллику, про награду, про обвал, и про дождь… Он периодически останавливался и пристально заглядывал Шуту в глаза, а того уже мутило от ярости. О, боги, неужели Айзек разбирается в людях лучше, чем он?! Неужели эта идиотка сознательно загнала их в ловушку, и земли Кваернов всё-таки можно было обойти? Но самое главное, за какое же ничтожество его держит Лиллард, если он посчитал, что его так легко будет заставить свернуть с выбранного пути?!
Подчиняясь внезапному порыву, Дерек обернулся – Таллика спешилась. Она стояла рядом со своей лошадью, по-видимому, поправляя подпругу, но всё её внимание было приковано к разговору Мастера и слуги. Шут дал себе время расправить плечи и улыбнуться самой широкой подкупающей улыбкой. Он одной рукой крепко сжал плечо проводника, призывая того замолчать, а другой, не глядя вытащил из поясной сумки тяжёлый, туго набитый кошель и передал его до смерти напуганному слуге.
- Убирайся, - произнёс он спокойным, бесцветным тоном. – Быстро. Чем быстрее, тем лучше. Оставалось надеяться, что эта сучка не умеет читать по губам.
Сколько не готовься к неизбежному, оно всё равно наступает. Но, одно дело, когда неизбежное – это судьба, воля богов, каприз природы… Совсем другое – когда это просто чья-то глупость…
Они пересекли тонкий мост над стеной воды, падающей в кажущуюся бездонной пропасть, миновали последние несколько крутых поворотов горной дороги и, наконец, оказались перед узкой воронкой замковых ворот. Дальше шёл тёмный, наполненный ледяным воздухом тоннель, который обрывался прямо в центральный двор замка, огромный, словно главная площадь небольшого города.
Всё кругом сияло разноцветными огнями, откуда-то доносился лёгкий шорох женского смеха. Придворные Арделли Кваерна, со своим владыкой во главе, вышли встречать гостей.
Пролетевшие двадцать лет иссушили тело и посеребрили голову могущественного лорда, но они ничего не сделали с его глазами. Под их взглядом Шут почувствовал себя так, будто у него за спиной стоял палач. И этот противный голосок в голове с новыми силами зашептал: «Зачем ты здесь, Дерек? Вы могли отправиться куда угодно… Зачем ты вернулся сюда? Зачем выбрал эту дорогу?»
Но его память хранила и другой голос:
- «Все дороги всё равно ведут в Залив Рэгланов», - сказала Нэвелла… А он ещё удивился, или не удивился, но всё равно переспросил:
- «Почему?» - может быть просто для того, чтобы услышать, как она выскажет вслух то, что для него лишь начинало смутно вырисовываться. Высказанное вслух предположение становится целее и логичнее или же наоборот сразу же разваливается в прах под тяжестью собственных противоречий. Нэвелла хмыкнула и с привычным вызовом в голосе демонстративно стала загибать пальцы:
- Во-первых, когда тот юнец ворвался в ваш драгоценный сон смерти, Машну-Мишна вела к горизонту людей моря, ведь так? – начала она.
- Так, - согласился Шут. – Да, только Океан, если ты не забыла, омывает Обитаемый Мир со всех сторон. И Залив Рэгланов – далеко не единственное место, где живут люди моря…
- Да. Но именно там большинство мужчин носит имя Валор. И я должна тебе напомнить, что именно так зовут нового друга в ночных развлечениях, который упорно снится нашему дорогому племяннику!
- Угу. И никто, кроме Айзека не встречал его ни в одном сне? Я двадцать лет, как Мастер. И знаешь, чему я научился? Искать доказательства в реальном мире! Никто, кроме Айзека не видел и не слышал этого Валора…
- Ну, а как же юнец, что ворвался в сон смерти? Как же твой растопленный снег? Машну-Мишна его видела, ТЫ его видел! - начала было возражать Нэвелла.
- Да. Я видел кого-то такого во сне… Никто, кстати, до сих пор не доказал, что это был не Айзек.
- Брось. Мы знаем, что это был не Айзек!
- Нет… Мы верим, думаем, полагаем, что это был не Айзек: не-Айзек, который с босоногого детства мечтал попасть в Залив Рэгланов, не-Айзек, главное развлечение которого по жизни - проверка окружающих на прочность, не-Айзек, который является самым сильным на сегодняшний день сновидцем? Откуда ты знаешь, что он купился на твою утку, что я – Валор? Может никакого Валора вообще нет, и он нами просто играет всё это время?!
Его собеседница слушала терпеливо и внимательно. И Шут знал, что тратит своё красноречие не зря, потому что она, ко всему прочему, умела не только слушать, но и слышать…
- Самым сильным сновидцем? Или самым сильным из известных сновидцев? Видишь, как легко попасть в свою собственную ловушку очевидных фактов?! Да и проверка окружающих на прочность – это, вообще-то моё любимое развлечение! – усмехнулась Нэвелла.
- К тому же это имя и непомерная детская любовь Айзека к этому месту – это не единственное свидетельство того, что в Заливе что-то происходит…
- Есть другие?
- Да. Одно есть. И оно - более, чем из реальности… Она помедлила, будто давая последним сомнениям время выветриться. Шут ждал, скрестив руки на груди, и собрав лоб в череду глубоких складок. Нэввела подмигнула ему, ухмыльнулась и стала, не торопясь, расстёгивать пуговички на рубашке у себя груди. Дерек опешил. А она цокнула языком и призывно изогнула левую бровь:
- Смотри внимательно!
- Куда именно?!
- Очень смешно. Куда по-твоему?! Я вроде как раздеваюсь только в одном месте.
Он взглянул – как раз между её грудей на тонкой золотой цепочке болтался круглый медальон с прозрачным камнем в центре. Потрясающе красивая вещица – изделие мастеров Империи, тут никаких сомнений быть не могло. Шут знал, как такие устроены – камень только кажется массивным – на самом деле он тоненький, словно плёнка. Таким образом, внутри медальона есть пустое пространство.
- Ну и? Это – локет, явно времён Империи… И что с ним не так?
- Времён Империи? Посмотри получше - он совершенно новый. Я не знаю, как это возможно, но очень хочу узнать! – она сняла медальон с шеи и протянула его Шуту.
- Не тянет на тысячелетнюю древность, правда?
Правда… Камень совершенно не мутный - прозрачный, как слеза, нигде не царапинки, ни единой крупинки грязи, ни в одном из завитков причудливых золотых узоров… А сделать такое в теперешние времена… Нет, невозможно.
- Откуда он у тебя? И я так и не понял, какое отношение это имеет к Айзеку и всей этой истории? – пристально рассматривая локет, Дерек отчаянно старался не терять основную нить разговора.
- К Айзеку – никакого, - кивнула Нэвелла.
- Этой вещицей мне заплатили за сон, тот с подводным борделем, помнишь? И угадай, откуда был клиент?
- Из Залива Рэгланов….
- Точно! – подтвердила она правильность его догадки и добавила, доказывая, что уж она-то линию их беседы никогда не теряла:
- И ты ещё спрашиваешь, почему все дороги ведут именно туда?

***

Айзек стоял посреди двора. В его широко распахнутых глазах застыло выражение, с каким люди наблюдают казнь. Толпа смеялась и улюлюкала, словно стая гиен. Многоруким роем застыла она над скрючившемся у подножия ступеней седовласым старикашкой в шутовском костюме. За спинами толпы сиял великолепным убранством парадный зал главной резиденции дома Кваернов. Но Айзек не видел его. Он не видел ничего, никого, кроме этого дрожащего безобразного шута. Тот что-то лепетал, уворачиваясь от фруктовых огрызков, которые кидали в него мужчины, и косточек, бросанием которых утруждали свои изящные пальчики благородные дамы.
Аляповатый наряд шута был грязен и оборван. Когда-то ярко-розовый левый рукав почти отделился от плеча, и один из чулок висел клочьями ниже колена. На покрытой тёмными разводами шее был затянут собачий ошейник – новый и чистый, ради разнообразия. Больше ничего нового в его облике не было. Скомканным в ладонях колпаком шут прикрывал лицо от «подарков» улюлюкавшей толпы. Колокольчики тенькали, и в такт с ними ухало сердце у Айзека в груди.
- Юный Мастер не желает пройти внутрь? – голос Тосса прозвучал, как сквозь подушку.
- Я – ещё не Мастер… - выдохнул Айзек с трудом.
- Моя ошибка, - долговязый лорд нацепил на лицо заранее заготовленную улыбку и жестом повторил предложение проследовать вверх по ступеням.
Люди шептались, расступаясь перед ним так, что он шел, словно сквозь воду. На последней ступеньке Айзек вздрогнул и споткнулся, наступив на почти целое яблоко. Впереди сверкало целое море огней.
То ли Вольмир-странник никогда не удостаивался чести побывать здесь, то ли крысы сгрызли именно эту тетрадь с его походными записями где-то в подвалах Великого Магистериума раньше, чем переписчики успели уделить ей должное внимание… Но, если в Обитаемом Мире и было зрелище, достойное того, чтобы проделать по-настоящему длинный и трудный путь – это было оно.
Стены зала мерцали каменным кружевом и мозаикой, и ни одна деталь убранства не повторялась дважды. Этот место можно было бы рассматривать часами… Но, подчинившись какому-то странному порыву, Айзек первым делом взглянул на потолок - тяжёлый и ровный, словно сказочную пещеру, как коробочку, захлопнули случайной крышкой.
- Фальшивка, видишь? – голос Шута у него над ухом прозвучал, словно оплеуха:
– Настоящий потолок был прозрачный и лёгкий, он обвалился лет триста назад во время землетрясения. В библиотеке замка сохранились рисунки… Но его племянник замотал головой, не дослушав рассказ об истории и архитектуре Колыбели:
- Дерек, послушай… Что это за человек был там на ступенях? Кто он?
- Кто – шут?
- Да-а…
- Что, узнаваемо? – невесело усмехнулся Дерек:
- Это, мальчик мой, Хоран – брат леди Соллах, жены лорда Арделли.
- Брат его жены?! Ты шутишь?
- О, нет. Этот человек далеко за пределами моего чувства юмора…
Он уверенно ухватил Айзека за локоть и вытащил его из напиравшей толпы к боковому проходу, где их, в сопровождении невзрачного слуги, дожидался Тосс.
- Бэйль проводит вас в ваши покои. Госпожа Таллика уже удалилась и пообещала, что вы не задержите пир надолго, - произнёс он ещё более елейным голосом.
Шут кивнул и потянул Айзека за собой. Как они, в конце концов, могут задерживать пир в свою собственную честь? Вино, которое они не пьют, на столе, раскраска на лицах дам залоснилась от пота, а блюда ломятся деликатесами, которых потом - позже будет выброшено столько, что можно было бы, наверно, накормить добрую половину населения Чумной Долины…
Пока они переодевались, Дерек рассказал племяннику историю Хорана. Когда-то молодой Арделли Кваерн, только что вступивший в права наследник могущественного древнего дома, решил объехать свои владения. И каждый из младших лордов и вельмож, каждый, чей род можно было хотя бы на три колена проследить среди людей хоть сколько-нибудь благородных, пытался подсунуть под него своих дочку, племянницу или сестру, в надежде породниться с юным, неопытным лордом. Каждый думал, что после свадьбы сможет управлять им.
Но Арделли упорно не понимал намёков и игнорировал призывные уловки многочисленных претенденток. Дошло до того, что подданные уже начали сомневаться в мужественности своего повелителя – в народе поползли скользкие шуточки, обыгрывавшие его двусмысленное имя… Но молодой лорд не обращал внимания ни на потуги шутников, ни на истерики своих советников… Или только делал вид, что не обращает?
Так или иначе, возвращаться в Колыбель решили, перебравшись на другой берег Карна. Переправа там всего одна на многие и многие лиги. И её много веков «держала» одна и та же семья, жившая на малюсеньком острове посреди водоворотов и порогов реки. Хозяина переправы почти презрительно величали «лорд-паромщик» в обычное время или «повелитель воды», во время половодья, когда волны Карна подступали вплотную к порогу его «замка» - одинокой башни, сложенной из необработанного грубого камня.
Когда свита Арделли подъехала к переправе, они как раз застали похороны очередного старого лорда-паромщика. Тогда-то юный владетель «всех земель до горизонта» и увидел её – прекрасную и грустную деву, которая дрожащей рукой оттолкнула погребальную лодку старика-отца от берега. Говорят, он сразу влюбился в Соллах и, как только позволили правила соблюдения траура, женился на ней.
Он приказал построить мост чуть выше по течению там, где река была уже, и забрал свою юную невесту и её немногочисленных домочадцев в Колыбель Ветров. Среди них был и её единственный кровный родственник – младший брат Хоран. Арделли предложил юноше любой кусок земли в своих владениях, но тот предпочёл называться лордом-паромщиком и дальше, и всегда носил это имя с гордостью.
Леди Соллах принесла мужу многочисленных сыновей. Про неё говорят: «Леди, у которой никогда не шла кровь», потому что на протяжении многих лет она практически постоянно была беременна то одним, то другим ребёнком. Бывали выкидыши, случались мертворождённые дети, и только одна девочка когда-либо покинула её лоно. Но Сильвира оказалась особенной не только поэтому. Она видела сны. Считается, что это большая честь для семьи – иметь такого ребёнка. Оказывается, что не для всякой семьи.
Единственным, кто интересовался способностями Сильвиры, кто поддерживал её, кто спрашивал каждое утро: «Что ты видела сегодня, детка?» был её дядя. В пятнадцать она впервые попыталась сбежать, и её начали поить зельем сна без сновидений. Хоран был единственным, кто посмел осуждать это решение вслух. Больше ничего сделать он тогда не мог. И так бы и продолжалось, если бы однажды весной Карн не вырвался из своих берегов дальше обычного. Мост у старой переправы смыло начисто и юный сновидец, который уже возвращался в Обитель из своих странствий, был вынужден свернуть в сторону Колыбели Ветров…
- Он помог ей, помог нам… И за это его «наградили» привилегией всегда говорить вслух то, что думает, а это может только придворный дурак, - закончил Шут свой рассказ.
- И поэтому ты… - начал было Айзек, но замолчал, остановленный его взглядом – столько в нём было горечи и угрызений совести. Он и не думал, что можно о чём-то так сожалеть.
В их дверь постучали, и робкий голос спросил, готовы ли они вернуться? Айзек шёл, как во сне. Он почти не чувствовал ног под собой, почти не видел ничего вокруг. Начался пир, прозвучали приличествующие случаю тосты, гости вволю отсмеялись над слугой, который опрокинул огромное блюдо, доверху заваленное поджаристыми рёбрышками. Его заставили есть с пола.
Айзек глотнул воды из стеклянного бокала – если чем ещё можно было одновременно подчеркнуть богатство этого дома, и унизить его гостей, так это прозрачной посудой. Лорд Арделли наклонился вперед и Айзек на секунду поймал его взгляд.
Если был на свете человек, не имеющий лица – это был Арделли Кваерн. Глядя на него можно было поверить во что угодно: в то, что он добряк и альтруист, в то, что он – простой человек, который лишь встретился вам на пути, в то, что он вор и мудрец, в то, что он палач и учёный… Шу… Нет, Дерек его об этом не предупредил. На лице сидевшей рядом с супругом леди Соллах застыло выражение бессмысленной безмятежности замужней женщины.
А ещё… Айзек всю жизнь слышал, что он похож на свою бабку – Мареску – Величайшую из Выскочек. Говорящие это считали, что делают ему комплимент… Он не помнил её. Видел лишь тень былого величия, запертую в покорном теле одной из Бессмысленных. Но, его сходство с Мареской было ничтожным на фоне того, насколько похожей на своего деда оказалась Рэй - его маленькая несносная кузина с острыми локотками и вечно надутыми губками…
- Что-то не так, мой господин? – Айзек вздрогнул и обернулся. Но это был всего лишь Бэйль – слуга, который провожал их до и от покоев. Только теперь он почему-то сидел рядом с ними. Сидел за одним столом…
Прочитав немой вопрос во взгляде Айзека, Бэйль улыбнулся и с лёгким поклоном головы, полным достоинства голосом произнёс:
- Я здешний придворный сновидец.
- Придворный сновидец?
- Да… Я представляю здесь нашу гильдию и руковожу переписчиками. Ты мог видеть меня в библиотеке… Я частенько туда наведываюсь.
То, как ловко и вежливо Бэйль обошёл причину, по которой его собеседник был вынужден так много времени проводить в библиотеке в последнее время, было просто поразительно. Айзек никогда так не умел. Да, и где, у кого ему было научиться? Его дядя плохо ладил с дипломатичностью, Нэвелла её откровенно презирала. Его отцу дипломатичность была ни к чему, ибо он всегда был прав, а его мать, о ней Айзек всё ещё не мог думать иначе, чем с комком в горле.
Слуги засуетились, подавая очередную перемену блюд и наполняя бокалы почётных гостей кристально-прозрачной жидкостью. По другую руку от него сидела поразительно тихая, неразговорчивая Таллика. В своём простом сером платье она резко выделялась на фоне пышно разодетых дам. И, должно быть, ей было неловко – Айзек заметил, как сильно она вспотела. Часто дышит, словно затянута в корсет, облизывает подсохшие губы, тонкие завитки волос налипли на висок. И ничего не замечает вокруг себя.
Объявили танцы, и толпа придворных зашевелилась. Все повскакивали со своих мест, кто изящно и со знанием дела, кто не очень. Айзек поморщился – он всегда это ненавидел. Дерек посмотрел на него с усмешкой, но Айзек увидел и предостережение у него в глазах. Он чуть заметно кивнул и стал оглядываться в поисках достаточно непривлекательной, но и не слишком отталкивающей партнёрши. Будь оно всё проклято! И почему этого тупого ритуала нельзя избежать? Он бросил последний взгляд на Таллику и заметил, как она локтем медленно пододвинула свой бокал в сторону его дяди… Потом Тосс позвал её танцевать.
Сам Айзек, в конце концов, оказался в паре с розовощёкой мартышкой, которую ему представили, как леди Санду из Малхаса. Что за Малхас, и где он находится, Айзек не имел ни малейшего понятия, ни желания узнавать. Девица становилась бордовее минимум на два тона каждый раз, когда он касался её крутых боков. Хвала богам, танец был быстрым, и это происходило не часто. Зато Айзек почувствовал, насколько же он устал. Это день не просто длинный – он совершенно бесконечный!
Он постарался поскорее завершить танец, даже рискуя показаться недостаточно вежливым. Леди Санда, впрочем, похоже, не возражала. Он рухнул в своё кресло и жадно припал к кубку. Вокруг никого не было. Он огляделся – никто не смотрел, никому не было до него дела.
Внезапно, подчиняясь какому-то неведомому, но настойчивому порыву, Айзек протянул руку и поменял бокалы Таллики и Дерека местами. Его руки дрожали, и он сам не знал почему. Он закрыл глаза, вслушиваясь в отголоски музыки и голоса возвращавшихся на свои места гостей и, почему-то этот шёпот надменного пира напомнил ему шум Океана: ропот волн и лёгкий бриз, и клёкот растревоженных морских птиц. Он будто слышал всё это наяву.
Дерек похлопал его по плечу и, шепнув:
- «Не спи, замерзнешь»! - уселся на своё место и высоко поднял бокал, жестом обращая тост благодарности в сторону хозяина дома. Весь зал зашевелился и последовал его примеру. Многократно растиражированный жест растёкся от их стола к высоким окнам, словно единая волна. Айзек усмехнулся очередному морскому сравнению и чуть не набрал воды в нос. Он закашлялся. Рядом закашлялась Таллика. Айзек увидел, как побелели костяшки её пальцев, которыми она со страшной силой вцепилась в резной подлокотник.
- Всё в порядке? – спросил Айзек громким шёпотом, наблюдая, как она медленно поднимается из-за стола.
Он вскочил на ноги.
Таллика запрокинула голову, пытаясь проглотить воздух, она вздохнула и задохнулась, нелепо взмахнула руками и обхватила шею, как будто стремясь придушить себя ещё больше. Её лицо посинело, изо рта повалила пена. Таллика рухнула на пол мимо кресла, словно глинистый склон холма во время оползня. Айзеку не нужно было наклоняться и смотреть ближе, не нужно было дотрагиваться до её уже неподвижного тела. Он и так знал, что она мертва.
Когда он пододвигал ей бокал, он не догадывался, не подозревал ни о чём… Теперь его била крупная дрожь. Над залом повисла и лопнула всхлипами тишина.
Позвали лекаря. Он наклонился над трупом и только покачал головой. Айзек инстинктивно отшатнулся. Он шагнул назад и упёрся спиной в толпу, которая теперь была куда плотнее воды. Потная, надушенная людская стена стояла твёрдо, не давая ему спрятаться, уйти от того что произошло. И смерть не лезла ему в нос сладковатым запахом разложения, как раньше над тем полем. Нет. Теперь она отстукивала свой ритм кровью у него в висках.

@темы: ориджинал, Сказка Снов, фентези

---

Я знаю, что уже писала про Эмми... Но это же полное а ня ня!))))

24.09.2012 в 12:59

Пишет  DanyDany:

Питер Динклэйдж с женой на Emmy Awards 2012

(c)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Happy Birthday, Mark Hamill)))

Да, я знаю - я замучаюсь поздравлять в Днём Рожденья всех своих "любимцев"))) Я их развела очень много. А люди - такие подлые существа, родятся ну каждый день! Но Марка Хэмилла я пропустить точно не могу. Period. Не всякий актёр умудрился сыграть джедая. И, уж точно, не всякий джедай - Люк Скайуокер) Так что, С Днём Рождения, мистер Хэмилл!

И да - время и последствия жутких автомобильных аварий украшают не всех

@темы: кино, "Star Wars"

---

И снова красивые кадры с The Guardian)

смотреть дальше

Тема любимая - путешествия) www.guardian.co.uk/travel/gallery/2012/sep/24/t... там есть ещё)

@темы: фото, красота

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С Днём Рождения, Мэгги и Джордж)

Сегодня родились два человека, которые, помимо прочих своих, весьма разных, заслуг, сделали виртуально-фанатскую часть моего существования знаааачительно интереснее) Один - придумал целый мир, вторая - просто замечательно сыграла роль) С Днём Рождения Джоржд Реймонд Ричард Мартин (64) и Маргарет Грейс Дениг (29)!

@темы: сериалы, “LOST”, “Game of Thrones”, фентези

---

Ричард айм хоум!!!!!

Тут нечего добавлять и прибавлять... Разве что - спасибо grandeskimlatte, как всегда)

@темы: funny stuff, сериалы, “Castle”, “After the Storm”, “Sneak Peek”

---

Два punch'а для поднятия настроения)

Не могла не ощутить определённую симметрию этих двух весьма разноколиберных cameo))) Что их всех роднит между собой таких разных и непохожих? Правильно - они поднимают мне настроение

@темы: кино, видео, funny stuff, сериалы, “Supernatural”, “Jared punch Jensen”, “The Avengers”, “Hulk punch Thor”

---

Обзор недели. Сериальное) Немножко фильмовое)

Итак, первыми на старт сезона вышли, я бы даже сказала выкатились, "Сыны Анархии". Рейтинги зашибенные. Я пока не глядела - хочу накопить несколько эпизодов моей любимой вольноэкранизации "Гамлета". В данный момент мне и невольноэкранизации Шекспира, прям скажем - без отрыва от супергеройского производства, хватает. Спасибо Джоссу Уэдону. Ради какой ещё компании, как не его, стала бы я осиливать "Много шума из ничего" в оригинале на старинном английском? К тому же для похождений моих любимых байкеров нужно соответствующее настроение, совсем не такое, как у меня сейчас. Так что подожду соответствующей эмоциональной погоды у нашей Маркизовой лужи. Что-то в сериальном загашнике всегда хорошо запасти: (а) на случай нежданной хвори, (б) чтобы всегда иметь возможность быстренько сменить любой припадок внезапного сплина (он же - русская тоска) на порцию всепроникающего свуна. К тому же они в этом сезоне завели себе Гарольда Перринью.

Надеюсь после этой роли он перестанет представать перед моим мысленным взором в парике и белом нижнем белье... Или истошно орущим: "УОООООЛЛТ!!!"

Вчера нарисовалась полуторачасовая премьера третьего сезона "Downton Abbey". Я смотрела по фильмону - сразу с пылу, с жару. Благо, куда более пристойная разница во времени с Туманным Альбионом, мне - законченной сове, это вполне позволяет. Но-таки бритиш, с хорошей порцией айриша, я на слух воспринимаю похуже, чем стандартный янкиш - практики меньше. Да и картинка в онлайне поганая, а этот сериал красифф неимоверно. В общем, прицепила сабы, пересмотрела. Итог: в целом они на высоте. Я не буду высказываться в стиле лучше\хуже первого сезона, ибо это уже другая река и первый сезон воспринимала совсем другая я. Это тоже нужно учитывать. Про второй постараюсь даже не заикаться...

А тут - Сибил и Брэнсона, хвала развитию сюжета, наконец-то достали из гаража. Люблю эту пару, но если бы пришлось наблюдать ещё хотя бы одну сцену: леди-санитарка пришла к влюблённому шофёру в гараж пообщаться на пионерском расстоянии (благо, что она - весьма "free spirit", а шофёр, тем паче - поклонник коммунизма), меня бы, наверно, вытошнило прямо на монитор. В общем, шофёра извлекли из гаража и усадили за главный стол, к немалой выгоде для сюжета, на мой скус. Играющий его Эйдан Лич прекрасно демонстрирует и неловкую нервозность и радикальные закидоны взрывного ирландского характера... Думаю, что взаимная "адаптация" Брэнсона и аристократической среды, станет одним из главных украшений сезона.

Мэтью и Мэри (спойлер!) - таки сочетались законным браком... Платье? Ну.. ыыы... могу сказать, что леди Мэри была очень сильно одета. Мишель Доккери, кажется, говорила что-то в том смысле, что ей интересно, как платье её героини повлияет на свадебную моду, но я гораздо больше ратую за букет, над которым я почти пролила горячие слезы радости: это была хорошо-сложенная охапка белых экстра-калл с аспарагусом-плюмозус для фактуры, перевязанная простой белой ленточкой...Господа на дворе весна.. 1920 год... И никакого поганого говнища из пионов! В общем - почти совершенство))) (смайлик исполняет победный танец свадебного флориста)

И даме Мэгги Смит-МакГонагл наконец-то нашли достойного спаринг-партнёра. Не менее легендарная ветеранша экрана Ширли МакЛейн предсказуемо прекрасна в роли американской мамы-бабушки, начавшей поучать и строить всех и вся, ещё даже не переступив порога Аббатства.

А ещё я неожиданно услышала прекрасный совет, которому я, пожалуй, последую: "Never make an enemy by accident". Врагов, и правда, лучше выбирать осознанно, если уж заперла себя с некоторым количеством потенциальных кандидатов на одной территории... И они завели себе лакея ростом с Сэма Винчестера... И всё возмущаются на эту тему. Лакей, оказывается не должен быть выше 6'1... то бишь не выше Дина)))

В свою очередь, Игра Престолов (до премьеры третьего сезона которой, ещё, как до Луны ) отхватила аж 6 статуэток Эмми в технических номинациях. Говорят ввиду этого в обеих главных номинациях, на получение которых претендует горяче-холодная весстреросская бригада, им ничего не светит. За Питера будет обидно в меньшей степени - таки его оптичили в прошлом году, хотя я и не могу сказать, что Тирион во втором сезоне стал менее колоритным и заслуженным, чем был в первом.... ИМХО это настолько заметно, как Динкледжа прёт играть его персонажа (а зрителей прёт это наблюдать серию за серией), что я даже не знаю, как его можно обойти. Но, как показывает практика, обойти можно кого угодно.

Ну, а большей степени, куда обиднее мне лично будет за основную номинацию - Outstanding Drama Series. В прошлом году эту награду взяли Безумцы... В этом году мой внутренний чуятель предрекает Homeland, хотя может и врёт, сволочь. Я полностью ППКС, что Клер Дэйнс объективно (как бы я не любила Джуллиану"The Good Wife"Маргулис) заслужила все возможные наградономинации за своё исполнение роли биполярной ЦРУшницы - сцена "пурпурной дурки", когда она окончательно слетела с катушек, так вообще была абсолютно шедевральна! Но убери её.. и весь сериал такой.. добротненький... но едва ли - Outstanding... Они итак Золотой Глобус взяли в аналогичной номинации. Чего я так, собственно, разоряюсь? Так ведь хоцца, чтобы у боссов HBO было много-много поводов давать Беньоффу и Вайсу больше денег на их детище: масштабы там немеряны....Красивые съёмки и спецэффекты - накладное удовольствие. Они итак постоянно стоят перед руководством телеканала с протянутой рукой. Кастинг у них - ИМХО - самый лучший (при том, что буквально - самый разношёрстный), хоть их за это и не наградили... Ничего. Мы - фанаты правду-матку знаем

Также на этой неделе мои глаза и завидущие ручки наконец-то дотянулись до Ошарлизенной и обохоченной белоснежки) Кино понравилось. За исключением зияющей серой дыры на месте главной героини, естественно. Но думаю, что распространяться на тему этого общего пустого места современного кинематографа никакого смысла нет. Из личных впечатлений... Приятно было посмотреть на Сэма Клаффлина. Приятен он мне после средневеково-околоисторических Столпов Земли и, особенно, после прекраснейшего United (кина про навернувшийся на взлётной полосе Мюнхен Флюгхафен в 1958 году Манчестер Юнайтэд), где его героя жалко примерно, как щенка, угодившего под асфальтовый каток. И учтите - футбол и околофутбольное я не перевариваю - спасибо сцукотинцам минимум раз в неделю в три утра, орущим под окнами, что Зенит-чемпион....

@темы: сериалы, “Sons of Anarchy”, “Much Ado About Nothing”, “Downton Abbey”, “Game of Thrones”, “Homeland”, “Snow White and the Huntsman”, “United”

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сказка Снов глава 4

- Тебя так сильно удивляет, что люди, никогда не видевшие книг наяву, не очень-то хотят видеть их во сне? – Валор захлопнул пыльный том, покоившийся у него на коленях, и с насмешливым вызовом воззрился на Айзека.
- Могу поспорить, что ты сам никогда настоящей книги в настоящих руках не держал и, тем не менее, каждую ночь ошиваешься здесь, как последний книжный червь!
- А может это все ради твоих прекрасных глаз?
Этот выпад Айзек не нашёлся, как парировать и только скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя, насколько возмутительны и неуместны подобные замечания. Валор, разве что, хмыкнул и снова углубился в изучение увесистой старинной инкунабулы в потёртом кожаном переплёте.
Они сидели на полу в проходе между высокими рядами бесконечных книжных полок. Необъятная библиотека, которую разум Айзека в точности воспроизвёл во сне, в реальности занимала весь второй этаж огромного комплекса строений Великого Магистериума. Самый нижний уровень, несмотря на любые инженерные усилия, регулярно заливало водой, когда Карнское озеро в сезон паводка вырывалось за пределы своих берегов. Из озера вытекала река Карн: бурная и упрямая у истока и неожиданно покладистая среди лесов и холмов, которые составляли костяк владений дома Кваернов, с одной стороны - граничившие с пёстрыми землями Младших Лордов, с другой – ограниченные неприступным горным хребтом.
Айзек обернулся и потянул с полки свиток. По мере того, как он разворачивал его, на тонко выделанной коже стали появляться двойные контуры карты Обитаемого Мира: сначала бледный, почти призрачный силуэт земель и рек времен Империи, когда и земель и рек было значительно больше, чем теперь, затем проявились более твёрдые и объемные современные очертания. Айзек провел пальцем по течению Карна вплоть до точки, далеко на востоке, где он впадал с широкое – другого берега частенько не разглядишь, равнинное русло Ароса, мутные жёлтые воды которого, в свою очередь, питали мощный поток Силгона – величайшей реки Обитаемого Мира, там, где она, ослабленная долгим путешествием по Серой пустыне, особенно нуждалась в свежих силах. Говорят, что слияние этих двух рек - одно из самых потрясающих зрелищ, какие только могут выпасть на долю путешественника.

Два потока схватились, не на жизнь, а на смерть,
Рыжий воин равнин – против девы странствий.
В свете солнц и лун, и в дыхании бездны,
полной звёзд. Они, чтобы облик прежний
утратить, сошлись. В поединке вечном.
Не весел он, а она – беспечна…

Строки сами собой всплыли в памяти. Вольмир Странник – поэт и один из первых Мастеров-Сновидцев провёл почти всю свою долгую жизнь в путешествиях. Раньше, столетия назад, Странники были одной из гильдий мастеров, вместе с Наблюдателями, Наставниками, Стражами и собственно Сновидцами. Если бы так было и теперь, Айзек непременно стал бы Странником, но теперь так не было. Вместо этого, каждый ученик, который претендовал на звание мастера, отправлялся в обязательную годичную поездку – скулосводяще скучную и предсказуемую. Айзек раз сто слышал, как родители обсуждали его маршрут: только безопасные, хорошо разведанные дороги, только известные гостеприимством города и замки. По идее, сновидцам должны быть рады везде, но он знал, что в действительности это далеко не так.
- О чём задумался? – спросил Валор, наконец, отвлекшись от чтения.
- Да, карту рассматриваю… - Айзек смутился. Не выкладывать же ему, что он стихи вспоминал? Чего доброго, ещё на стул посреди коридора поставит, как в детстве! Он протянул Валору лист пергамента, над которым парили географические очертания Обитаемого Мира:
- Я – вот тут, - на карте появилась пульсирующая точка, обозначившая местоположение Великого Магистериума в сердце Карнского плоскогорья. – А ты где?
- Я, итак, знаю, где ты находишься, - голос Валора почему-то прозвучал недовольно. Он вскочил на ноги и быстро запихал книгу, которую штудировал большую часть ночи, обратно на полку.
- Ты не ответил на вопрос…
- И не собираюсь.
- Но я ничего о тебе не знаю! – Айзек и не думал отступать. Он тоже вскочил на ноги и загородил собой узкий проход, так что Валор оказался зажатым в тупике книжного ряда.
- Ты знаешь, на что я способен, - произнёс тот с уже плохо скрываемым раздражением.
- Этого НЕ достаточно!
- Достаточно, поверь мне. Остальное тебе не понравится… Обо мне нечего знать, кроме того, что я способен сотворить во сне.
«И наяву», - добавил Айзек про себя, вспомнив про ключ, который болтался у него на шее и днём и ночью. Он так и не осмелился никому рассказать всю правду о том, что случилось на свадьбе Брюна, ни про ключ, который остался с ним после пробуждения, ни про Валора, который вытащил его из его же собственного разбушевавшегося сознания… Он только спросил Шута, не знает ли он кого-нибудь с таким именем? Он не знал.
- Я скоро собираюсь в путешествие, - произнёс Айзек примирительно. – Сразу после Дня Тройного Равноденствия… В настоящее путешествия, понимаешь? Не во сне… - он посмотрел своему собеседнику прямо в глаза. Валор не стал отводить взгляд:
- Что ж, попробуй не скучать в пути.
Айзек разинул рот – он не знал, что ещё сказать. Временами им с его новым загадочным знакомцем бывало так весело и интересно вместе и Айзеку казалось, что они – друзья. А иногда, в такие моменты, как сейчас, между ними будто вставала непроницаемая стена до небес! С Брюном у него так никогда не бывало. Но Брюна здесь не было. Или…
Айзек почувствовал, как кто-то трясет его за плечо и мгновенно очнулся. Он лежал на жёстком, умятом тюфяке, уткнувшись лицом в жалкое подобие подушки.
- Проснулся? – спросил Брюн, с трудом просовывая огромную руку обратно сквозь решётку окна, рядом с которым он парил на одном из своих летающих подопечных.
- Ничего подобного, - ответил Айзек, усаживаясь на койке. – Запоздало осваиваю азы лунатизма!
- Я тебе поесть принес! – прошептал его друг так громко и заговорщицки, что Айзек не сумел сдержать смешок.
- И в чём сегодня будет заключаться нарушение режима хлеба и воды?
- В пирожках! – торжественно сообщил Брюн. – С сердцем, печенью и просто мясом!
- Хочешь сказать, ради того, чтобы накормить меня пришлось убить целое животное?! - увесистый узелок со съестным, не без ущерба для целостности содержимого, переместился между прутьями решётки.
- Нет, дурачина, – Брюн фыркнул и помотал лохматой башкой: - Конечно же, мы вежливо отрезали от трёх животных по чуть-чуть! – тут уж они оба рассмеялись. Отсмеявшись, Айзек засунул первый пирожок в рот целиком – он страшно проголодался. «Объедение!» - решил он, прожевав и, с трудом, не подавившись. «Что-что, а готовить эта Эрика умеет!»
- Ну как? – осведомился пристально наблюдавший за ним Брюн.
- Пальчики оближешь. И многое объясняет.
- Что именно?
- Каким образом она тебя поймала, например! – безмятежно ответил Айзек.
- Заткнись, а…
- С удовольствием! - и Айзек, демонстративно постанывая от этого самого удовольствия, до отказа набил рот едой. Его друг хрюкнул, в попытке снова не рассмеяться и покачал головой:
- Ты - издеватель!
- Я? Что ты! Я – верный и кроткий, что твой крольчонок, пожиратель пирожков! – Айзек был в курсе, что именно так Брюн ласково называет свою супругу.
- Скажи спасибо, что тут решётки на окнах. А то утром ты был совсем не такой симпатичный!
- Да ладно тебе, не обижайся! Передай ей мою искреннюю, погробную благодарность, - он поднялся на ноги и передал хмурому Брюну пустой узелок из-под пирожков.
- Я и не обижаюсь, - ответил тот с обидой, пряча свёрнутую тряпицу в карман. – Я сейчас вернусь домой, где меня очень ждут, а ты будешь спать здесь дальше один – в холодной одинокой постели. Как я могу обижаться?
Резкий ответ в том духе, что «да – я-то буду спать один, пока вы будете спать втроём», уже был готов сорваться с губ Айзека, но, к счастью, он удержался. Палку перегибать нельзя. Пусть верзила считает, что победил. Пусть спешит довольный домой к своей веснушчатой дуре! Айзек подождал, пока Брюн с рэгланом, отчалив от окна, не растворились в ночной дымке, и улёгся обратно на свою узкую кровать. Обе луны уже зашли. Но его друг найдет дорогу – об этом Айзек не волновался. Он ещё раз мысленно послал этого придурка с его женитьбой и ранним отцовством, куда подальше и натянул тонкое одеяло до подбородка – в каменном мешке по ночам было холодно, хотя далеко не так холодно, как он ожидал, когда его сюда засунули.
Айзек смежил веки и вернулся обратно в библиотеку. Он побродил по длинным, гулким коридорам между рядами полок, сам не зная, куда и зачем идет и что ищет. Ему попалась всего пара-тройка одиноких читателей: высушенный старичок в плаще непонятного покроя согнулся почти в три погибели над ветхим фолиантом, какое-то существо – то ли кентавр, то ли единорог, через лупу изучало миниатюрный свиток, покоившийся на специальной подставке. В остальном библиотечный лабиринт пустовал.
Валора нигде не было видно, но откуда-то сверху доносился странный звук, вроде лёгкого плеска. Задрав голову, Айзек увидел, что вместо сводчатого каменного потолка библиотеки заняла размеренная водная гладь, на поверхности которой на фоне стаек юрких серебристых рыбок вниз головами покачивались изумрудно-зелёные перепончатолапые попугаи с огромными малиновыми хохолками. Один из попугаев неестественно изогнул голову и, уставившись на Айзека одним глазом, прокудахтал нечто насмешливо-издевательское.
«Пижон», - подумал Айзек и прищурился.
Любой сновидец оставляет отпечаток в общем сне, даже если это – «не его сон». Валор обладал невероятно сильным сознанием и оставлял отпечаток настолько яркий, что Айзек иногда забывал, что библиотека – это на самом деле его творение, а не этого странного парня… Да, творение и наказание… Внезапно ему в голову пришла идея:
- Раз так, то… - протянул Айзек неопределённо и повернулся к ряду полок, у которого он последний раз видел Валора. Тот ушёл совсем недавно, видимо, не желая возвращаться к разговору о географии, который так некстати прервало появление Брюна. «Сон ещё “тёплый”», - сказала бы Нэвелла. Айзек приблизился к полкам вплотную, провёл указательным пальцем по тёмным корешкам старых обложек и почувствовал, как одна из них ответила на его прикосновение лёгкой, чуть заметной вибрацией.
- Попался, - пробормотал он почти про себя и ловко подцепил тяжеленный том с полки. - Посмотрим, над чем этот придурок зависал сегодня.
Надпись на обложке потемнела и истерлась от времени, но Айзек всё же смог разобрать название – «Язык Империи». Удивительно… И, зачем только Валору это академическая древность? Он раскрыл и пролистал книгу – ничего особенного, скучный, подробный словарь, снабжённый пространными, но во многом устаревшими комментариями и ссылками. Например, никаких Мастеров-Астрономов или Мастеров-Алхимиков в Великом Магистериуме уже много столетий, как не было. А кто такие физики и, чем они отличаются от метафизиков, Айзек не мог предположить даже отдалённо. И всё-таки, Валор, который, по-видимому, не очень-то любил расходовать своё драгоценное время попусту, потратил на это скучнейшее старье целую ночь… Интересно, что его так заинтересовало?
Айзек нахмурился и, подчиняясь внезапному порыву, раскрыл словарь на букву «В». Он пробежал взглядом несколько страниц, пока не обнаружил искомое. «Доблесть, смелость, отвага» гласило словарное объяснение. Он хмыкнул и со смачным щелчком захлопнул книгу, выпустив тонкое облачко возмущённой пыли:
- «Доблесть, смелость» – говорите? Скорее уж «хитрожопость»…

***

Во время шторма море выбрасывает на берег самые разные вещи – в основном это, правда, оказывается всякий хлам… Старые башмаки, всегда по одному, куски дерева от разбившихся кораблей, осколки посуды. Однако, кое-что из этого хорошо просоленного добра вполне может оказаться полезным в хозяйстве, поэтому Нала всегда настаивала на том, чтобы всё, что море в ярости вышвырнуло из своих глубин, тщательно перебирали. Но в этот раз им, видимо, достались только водоросли и непонятные обломки. Целая тонна зловонной зелёной тины теперь, после бури, гнила на берегу.
Кайя поморщилась, уловив особенно интенсивный поток вони.
- Да, отрыжка у залива поганая, - бросила Нала, заметив её реакцию.
- Не то слово… В такие моменты я жалею, что не могу закрыть нос, как Инту, когда она ныряет!
- Вот уж полезное умение!
Они стояли чуть поодаль от линии прилива и наблюдали за тем, как дети стаскивают водоросли в одну кучу, чтобы потом использовать в качестве топлива – все равно больше от них никакого толку. Нала руководила их действиями с обычным напором и весёлой сварливостью, несмотря на то, что глаза её покраснели и припухли от слёз. Все три дня, что они были вынуждены прятаться от бури в верхних пещерах, Энгер беспробудно пил. Он изводил жену, чуть ли не с той же силой, с какой шторм терзал измученное побережье.
«Придётся рыть новые ямы для готовки», - подумала Кайя, оглядывая пляж. Старые, выложенные для удобства плоскими камнями, упрямое море уничтожило начисто. Хорошо хоть стойки, на которых сушилось белье и рыболовные сети остались практически невредимыми. Сами сети они, к счастью, успели спрятать перед тем, как ветер принялся вышвыривать на скалы тонны воды.
Несмотря на ранний час, один из солнечных братьев уже здорово припекал. Кайя прикрыла ладонью ухо, которому внезапно стало так жарко, будто к нему раскалённую докрасна сковороду поднесли. Жар немедленно переместился и сконцентрировался у неё на шее. Она улыбнулась и, сделав шаг назад, оказалась в плотной тени отбрасываемой одним из утёсов.
- Эй! Так не честно! – донёсся до неё притворно недовольный возглас.
- А пытаться поджарить мне уши, честно? – Кайя в ответ скорчила столь же притворно недовольную рожицу и скрестила руки на груди.
Лицо Налы просияло, когда она увидела сына, который медленно спустился с последнего выступа скалы, и приблизился к ним, как всегда, слегка пошатываясь. Он был строен, невысок ростом и застыл как раз на той самой границе, которая отделяет юношу от мужчины. Глядя на широкую улыбку на его загорелом лице, Кайя, в который раз уже подивилась, что всю жизнь могла относиться к нему, как к ребёнку. Да, он был младшим братом Сабии, и она с удовольствием шпыняла его по праву старшинства, и Кайя к этому привыкла… Но что-то такое случается с мальчишками в этом возрасте, что-то такое, от чего старшие сестры затыкаются. К тому же Сабии здесь больше не было…
- Валор, мальчик мой! – Нала всплеснула руками и, как-то неловко повисла у него на шее. Он прошептал ей что-то в ответ на ухо, что-то со словами «глупая» и «мамочка» и звонко чмокнул в щёку. Кайе, едва помнившей свою мать, всегда было трудно, как-то неудобно, наблюдать за такими сценами сыновней привязанности. Она отвела глаза и посмотрела на Океан. Вот уж его бесцеремонную натуру она знала как никто. Моряки и рэгланеры вечно хвалились тем, что море - их дом, но Кайя знала, что оно стихия, а стихия домом быть не может. Океан коварен. Он – жилище лукавых демонов, которые только и ждут, когда самоуверенный человечишка расслабится и потеряет бдительность.
- О чём задумалась? – спросил Валор, расплетя материнские руки у себя на шее, и приближаясь к тому месту, где застыла Кайя.
- Странное дело, - произнесла она медленно. - Я знаю, что я не знаю Океан. Потому что знать его невозможно, но это почему-то действует успокаивающе!
- Вечно ты что-то мудришь, - он хмыкнул скептически и покачал головой, до того похоже на то, как это сделала бы Нала, что Кайя невольно прыснула.
- Ты спросил – я ответила! Только и всего.
- Ну да…
- Выкладывай, зачем пришёл. Вряд ли только затем, чтобы выяснить мои мысли?
Он тянул с ответом, и она знала, что это не предвещает ничего хорошего. Но что ещё такого могло с ними случиться? Кажется, за последнее время все возможные несчастья уже удостоили Вдовьи Скалы своим визитом. Они только - только начали выкарабкиваться из настоящей пропасти в свою обычную просто очень глубокую яму.
- Гирнис женится, - выдавил Валор, наконец, тяжело глядя на неё исподлобья.
- На ком? – спросила Кайя, как ей показалось абсолютно спокойно, но по лицу её собеседника было видно, что это не так. То ли голос, то ли глаза, то ли сжатые до белизны кулаки, выдали её с потрохами. Она дала сестре слово, что не будет мстить ему – мужчине, который клялся любить её и забыл свою клятву с той же лёгкостью, с какой море поглощает узоры, нарисованные палочкой на песке. В эту минуту Кайя была готова отказаться от своего обещания.
- На младшей дочери старого лорда, - ответил Валор, одной рукой обнимая её поникшие плечи. – Бьюсь об заклад, что всё его дедуля обтяпал. Этот старый таракан, у которого я имею сомнительное счастье ходить в учениках, последнее время окончательно превратился в моль: осунулся совсем, глазки блестят, только что не летает!
Кайя не смогла удержаться и рассмеялась, представив старика-аптекаря мельтешащим малюсенькими прозрачными крылышками. С каким удовольствием она бы их повыдергала! Ладонь Валора крепко сжала её руку повыше локтя. От этого сделалось так легко и спокойно. Кайя положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, позволяя сознанию наполниться шумом Океана и веселыми криками ребятишек, копошившихся у линии прибоя. Она постаралась отпустить все мысли, очиститься от тревог. Что же, Гирнис собрался заключить брак с леди Нивирой Лид всего через несколько новолуний после смерти её сестры. Перед смертью Лэм умоляла её простить его, простить и не пытаться отомстить. Кайя пообещала, конечно, что мстить не будет. Как можно было отказать умирающей? Но простить? Это точно было выше её сил.
- Что ещё творится в этом гнезде порока и разврата? – спросила она, сморгнув напряжение и потихоньку расслабляясь.
- Ты имеешь в виду это гнездо скуки и тупости? Старый лорд медленно помирает, паучище Алесакх плетёт свои сети, старшая дочка лорда мечтает выпороть всех просто так, для профилактики, а младшая вон собралась замуж за этого бесхребетного слизняка – вот, собственно, и все!
- Ты уж определись, пожалуйста, насчёт Алесакха. Он – моль, паук или таракан?! – Кайя была бесконечно благодарна ему за то, как он преподносил ей плохие новости.
- Ха! Да, он – всё сразу! Хамелеон мерзопакостный – вот он кто!
- Хорошо сказано, малыш! Отменно хорошо сказано! – помятый Энгер вылез из своей вонючей норы и теперь грелся на солнышке. Валор напрягся, и Кайя почувствовала, как их роли мгновенно поменялись, что сейчас уже она своим костлявым плечиком поддерживала его. И она понимала, что ей проще – одно дело ненавидеть людей, причинивших зло тебе и твоим близким, совсем другое – когда приходится терпеть и ненавидеть собственного отца, опустившегося ниже всяких пределов человеческого достоинства.
- Эй, свинья, а свинья, чего это твое отродье со мной не здоровается? – обратился Энгер к жене.
- Я и твоё отродье тоже, если забыл! – ответил его сын запальчиво.
- А я не с тобой разговариваю. Эй, свинья, иди-ка сюда и расскажи мне, что тут вообще происходит!
- Не называй её так! – вырвалось у Кайи помимо её воли – она уже раз сто давала себе слово не влезать в их семейные разборки. Энгер обернулся и взглянул на неё исподлобья своими тяжёлыми налитыми глазами. «Когда-то он был силён. Да, силён и красив», - почему-то подумалось Кайе. Она ещё помнила его таким. Теперь он был отвратителен. Если бы человек мог умереть от презрения окружающих, Энгер давно был бы мёртв.
Но он жил. И он был им необходим. Поэтому Кайя тяжело вздохнула и привычно вклинилась между разъярённым старым ловцом и его сыном. Энгер матерился и, вовсю размахивал жилистым левым кулаком и уродливой культёй, которая осталась от правой руки. Валор не шевелился. Он всегда ждал, когда отец ударит его первым, до последнего надеясь, что Энгер одумается и обуздает свою дикую злобу. Кайя знала, что это, как последний рубеж – ожидание повода, момента, когда никто, в том числе и он сам, не сможет осудить его.
Она схлопотала по уху и получила под дых, но, в конце концов, Энгер сдулся. Он ринулся прочь от них, рухнул на песок у края бухты и закрыл лицо руками. Нала бросилась было к нему, но сын её удержал.
- Не подходи! Не смей подходить к нему, - процедил Валор сквозь зубы с такой ненавистью, что его мать вздрогнула и почти со страхом воззрилась на своего любимого сына. Он лишь мотнул головой, давая понять, что не намерен извиняться и ей не позволит.
- Знаешь, он ведь потом будет просить прощения, - произнесла Кайя, поправляя растрепавшиеся в потасовке волосы.
- Значит, хорошо, что я этого не услышу, - голос Валора был холоден, словно пронизывающий зимний ветер. Он смачно плюнул себе под ноги и повернулся в сторону единственного достаточно пологого выхода из бухты. Над Вдовьими Скалами повисла тишина. Даже ребятишки замолчали. Только упрямый ветер продолжал тормошить песок и нагонять на берег белые барашки безопасных маленьких волн.
- Валор! Подожди! – позвала Кайя. Он застыл, как вкопанный, и обернулся.
- Он, - Кайя кивнула в сторону Энгера, - Явно сегодня не в форме, а нам нужна вода.
- И что ты от меня хочешь?
- Съезди со мной к колодцу, ну пожалуйста! Обратно можешь не возвращаться – я управлюсь с ослом сама.
Они битый час молча тряслись в старой повозке, спускаясь с холмов и влезая на другие, но Кайя знала, что это всё равно было быстрее, чем Валор добрался бы сам. Короткая, вывернутая нога была его вечным проклятием. Что может быть унизительней, чем быть калекой, там, где люди делились не на умных и глупых и не на плохих и хороших, а только лишь на слабых и сильных? Впрочем, она не очень-то верила, что где-то, даже в знаменитой «обители мудрости», как именовали Великий Магистериум, было по-другому.
Вдовьи Скалы давно скрылись из виду, они спустились на пологую равнину, все еще в молчании. То тут, то там попадались куски и обломки, вынесенные на берег недавним штормом, однако ничего интересного Кайя не замечала. Вот бы можно было закрыть глаза и уснуть! Но нет, надо крепко держать вожжи, время от времени понукая упрямого осла. Дорога обратно, в повозке нагруженной большими тяжёлыми бутылями займёт ещё больше времени.
«Хорошо бы вернуться засветло», - подумала она. О том же самом, наверное, подумал и её спутник. Он с такой решимостью расталкивал зевак на площади и грузил на повозку сосуды с водой своими здоровенными ручищами - боги отказали его ногам в своей милости при рождении, зато уж на руках отыгрались! «Если какому человеку и можно было бы приделать крылья к плечам, так это нашему Валору!» - говаривала бабка Кайи, посмеиваясь над неуклюже ковылявшим мальчишкой.
Всего за несколько минут повозка была заполнена, и недовольный осёл получил тычок в нужном направлении. Кайя выпрямила спину и, попрощавшись с Валором, приготовилась к долгому обратному пути. Спускались сумерки, городские улицы постепенно пустели. В полутьме она увидела огни ещё издали. Солдаты что-то кричали и размахивали факелами, отталкивая толпу со своего пути, с гораздо большим усердием, чем требовалось. Кайя огляделась, заметила тихий переулок позади себя и без лишних раздумий задом загнала туда повозку. Да, потом придется убить лишнее время, выезжая, зато точно не перевернут!
- Прочь с дороги! – доносилось до неё теперь уже совсем отчётливо. Она вздохнула, выругалась и приготовилась ждать, когда этот балаган закончится своим чередом. За спинами солдат во главе процессии шествовали две женщины: одна высокая, с Кайю ростом, высушенная палка – леди Лориана Лид, то ли седая, то ли просто бесцветная. Рядом с ней вышагивала молодая жена лорда Ардера – леди Милна Надина, как обычно, в платье с чуть более глубоким вырезом, чем следовало. Обе они силком тащили за руки отчаянно упиравшегося, красного от натуги, голосящего мальчишку.
«А вот и наследничек», - подумала Кайя и скривилась – большего дегенерата, чем юный Даррин Лид специально не придумаешь: жестокий, тупой пакостник, с бессмысленным лицом, на котором застыло выражение вечного недовольства. Вся троица – мать, тётушка и сынок-племянник, смотрелась весьма комично. И теперь было понятно, чего стражники так надрываются – чтобы хоть чуть-чуть заглушить пронзительные вопли юного лорда.
Но тут Кайя забыла о них. Позади шла она – укрытая прозрачным шарфом. Никогда раньше Кайя не обращала внимания на серую мышку Нивиру Лид – ни властности, ни породы, как в старшей сестре, слишком грубые отцовские черты лица, на котором выражение, свойственной леди, бессмысленной покорности смотрелось глупее некуда. Лишь на секунду леди Нивира подняла глаза и быстро окинула взглядом людей, притихших у городских стен. Ненависть затопила душу Кайи со скоростью и силой, которой она сама от себя не ожидала. Ненависть пожрала её. В этот момент казалось, что она заново пережила все горести своей недолгой жизни, все унижения последних месяцев, которые она вынесла, стиснув зубы. Всё это слилось в один бесконечно долгий пронзительный миг нестерпимой тоски.

***

Сначала они шли все вместе: взволнованные, шумные ученики сбились в одну кучу, рядом с ними ехали их более многочисленные наставники, занятые подчёркнуто серьёзной беседой. Чуть поодаль держались слуги и покачивались повозки с закрытыми резервуарами с водой, в которых с относительным комфортом путешествовали рэгланы. Айзек до сих пор недоумевал, как мог он, в конце концов, оказаться в такой компании? Рядом с его дядей на приземистой вислозадой кобыле восседала Таллика. С Дереком всё понятно – он сам его назвал, и на то у него была причина, но Таллика? За каким только демоном отец с дедом приставили к нему эту дуру? «Прямолинейная, что сторожевая башня», - Нэвелла, как водится, подобрала самую, что ни на есть, верную характеристику. Айзек чувствовал себя словно инородное тело, которое по каким-то причинам не могут извлечь оттуда, где оно застряло, словно заноза в лапе тихо поскуливающего щенка. Щенка-то всем жалко, а каково занозе? Никто этим вопросом обычно не задаётся.
После двух дней такого вот путешествия на их пути образовалась первая развилка. И Айзек вздохнул с облегчением, когда остальные ученики, со своими свитами, повернули в сторону владений Младших Лордов, а они продолжили двигаться вперёд. Берега Карнского озера постепенно скрылись из виду и из-за горизонта стали наползать всё такие же далекие и, словно недостижимые, Арды. Мягкие, рассыпавшиеся линии, из которых состоял пейзаж Карнского плоскогорья, остались позади, смятые сероватыми кубами и ромбами более твёрдых горных пород. Теперь дорога всё время металась то вверх, то вниз, подставляя камни и выбоины под лошадиные копыта. Айзек никогда не являлся особым поклонником верховой езды. То ли дело парить на рэглане! Но сейчас выбирать не приходилось, и он покорно трясся по ухабам. Впереди маячила гордо выпрямленная спина Шута – вот уж кто точно родился в седле. Айзек периодически принимался буравить его взглядом между лопатками – может хоть почешется, что ли?
Большую часть времени ему было скучно - Дерек держался отчуждённо, Таллику он не выносил. Каждый вечер, пока слуги разбивали лагерь, он «выгуливал» Аарла. Рэглан охотно покидал свой тесный аквариум, они вместе ныряли в небо, и часто возвращались уже в предлунной темноте, когда оранжевые огоньки костров, разбитых вокруг их стоянки, были мало отличимы от мерцающих в вышине звёзд. Но чем выше Айзек летал, тем крепче к земле привязывались его мысли. Паря в тёмно-синей бездне, он не мог отделаться от свербящих где-то в затылке тревог и воспоминаний. Слёзы матери, её влажные ресницы, царапающие его шею при расставании, её руки, узловатые от напряжения, словно паучьи лапы, её глаза… Айзек твёрдо знал, что никогда не забудет этот взгляд – она не моргала целую вечность, провожая его в дорогу. И целую вечность он ехал, вывернув шею, пока она не скрылась за поворотом.
- Почему твои сны полны плачущих статуй? – спросила его Таллика как-то за завтраком. Айзек медленно прожевал кусок суховатого хлеба и, не торопясь, запил его. Внезапно пробудившийся приторно дружелюбный интерес с её стороны напрягал его ещё больше, чем её непроходимая тупость. Она ждала его ответа словно откровения свыше.
- Хочешь – сегодня ночью статуи будут смеяться? – ответ Айзека прозвучал более раздражённо, чем ему хотелось бы, в очередной раз, напомнив, что искусство отповеди и насмешки он в должной мере так и не освоил.
Таллика только хмыкнула в ответ и демонстративно отсела в сторону. «Боги, можно она не будет пытаться со мной подружиться?» - подумал Айзек. Таллика была из Наблюдателей – настырная Выскочка с минимальным уровнем способностей. Он никогда не понимал, зачем такие нужны? Он почти «научил» Брюна до такого уровня, хотя и считалось, что это невозможно.
Они день за днем двигались вглубь суши, но Айзек знал, что рано или поздно, и он отчаянно надеялся, что скорее рано, чем поздно, он всё-таки увидит Океан. Но это будет уже «не то», ведь с ним не будет Брюна… Да и Нэвеллы с ним тоже не будет…

Море синее пересекая,
Утопая в его глубине,
Я искал место то, где за краем
В небо лестница явится мне.

Она поняла его «последний сон». Последний ученический, но первый настоящий, по крайней мере, так было принято считать… И что позабавило Айзека больше всего – никто так и не догадался! Включая Шута! Только она одна видела его насквозь…
- Одно дело знать о чём-то… Совсем другое знать что-то, так ведь? – произнесла Нэвелла загадочно и подмигнула ему.
- В смысле? – переспросил удивлённый Айзек. Она процитировала строки в ответ.
- Ты в детстве раз сто умолял меня перечитать это, пока сам читать не научился!
Отпуская его в путешествие, Лиллард говорил что-то про кровь и воду в жилах, про то, из чего бывают сделаны люди, и прочую высокопарную чушь. «Люди бывают сделаны из разного материала – это точно», - подумал тогда Айзек, принуждённый смотреть отцу прямо в глаза. «Кто из чего, а я, например, сделан из слов, которые сто раз перечитал…»
Он создал зеркальный мир, где небо так и стремилось слиться с землёй в объятиях. Сосны его леса упирались в облака, рассекая паровые узоры в клубы и клочья. Водопады падали ввысь, вместо того чтобы, как положено, стремиться в противоположном направлении, и достаточно было хорошенько оттолкнуться, чтобы нырнуть в небесную гладь, которая, изгибаясь на горизонте, сливалась с Океаном. Или это Океан, сгибаясь, словно лист бумаги, превращался в небо? Айзек устал от метафор. Смертельно устал от мудростей столь замысловатых, что их приходится заворачивать в красивости, чтобы проглотить.
Он нарисовал мир без краёв, без неба, потому что ни Вольмир - странник, ни сотни его последователей так и не нашли никакой уходящей в него лестницы, но наставники всё равно упорно продолжали рассказывать ученикам именно об этой мечте великого поэта. И Айзек почти ненавидел его за эти строки, вот и вывернул их наизнанку.
Мастера захлёбывались похвалами и кликушествовали, а Нэвелла лишь посмеялась над его маленьким буквенным восстанием против основ.
- Всё-таки ты – мой племянник! – сказала она и обняла его крепко. – Особенно хороша была идея с лебедями, плавающими вниз головой! Даже мне понравилось – спящие я думаю вообще ошалели!
- Эм - м… - протянул Айзек, нехотя, - Я бы и рад, но идея не моя, я её, в некотором роде, эм - м… спёр.
- Спёр?! Ты?! И у кого же?
- Ну - у… Я давно вообще-то собирался тебе рассказать… Но всё как-то случая не было, - он нарисовал пальцем в воздухе решётку и она чуть ли не покатилась со смеху:
- Да уж! Я оказалась мелковата для верхолазания к твоему заветному окошку! И, видимо, не настолько в тебя влюблена!
Айзек скорчил кислую мину и кивнул в духе «да, да – я попался». Он так и не попросил у Брюна прощения за свою ночную выходку, а времени оставалось совсем мало… И от этого на душе у него было как-то не до веселья.
- Так что ты хотел мне рассказать? – переспросила Нэвелла, ради разнообразия без насмешки.
- Да я кое с кем познакомился, - начал Айзек неохотно.
- Неужели! Что дурной пример Брюна настолько заразителен? Только не говори мне, что собираешься сделать меня почти бабушкой!
- Нэвелла, демоны тебя разбери! Да, я не в этом смысле!
- А в каком же это может быть смысле в семнадцать лет?
Сам того не желая, Айзек всё-таки покраснел. «Так же, как мать», - отметила его тётка невольно: «Вместе с шеей». Он явно напрягся, не зная, как сформулировать мысль, которую хотел выразить. Что-то тяготило его. Что-то билось у него внутри. Нэвелла знала его очень хорошо, даже слишком хорошо, она знала это его состояние: рассказать – не рассказать? Если не ей – то кому? Если не ей, то никому…
- Думаю, что я нашёл парня, которого разыскивает Дерек. Ну, того, который вторгся в сон смерти… Он на это вполне способен. Я сам попробовал несколько его фокусов. И…
И он рассказал ей про Валора. О том, как тот спас его от огненных гигантов, как легко он нарушает всякие «скучные правила» - они же «священные традиции» цеха сновидцев… Нэвелла слушала молча. Её глаза не двигались, лицо застыло, лишь уголки губ время от времени вздрагивали, но Айзек не мог понять – нервы это или она просто сдерживает свою извечную ухмылку? Он рассказал ей почти всё. Всю историю, кроме той части, где он проснулся с ключом на шее. Это был рубеж его откровенности, причём Айзек сам не знал почему. Это было настолько невероятно, что он просто не мог произнести это вслух. Он даже с самим Валором по-настоящему не решался завести разговор на эту тему.
Нэвелла молчала. Она не прерывала его, не спрашивала и не уточняла, не посмеивалась и не играла бровями. Она вообще ни разу не вмешалась в его монолог. Никак. Айзек замолчал. Он чувствовал себя, словно пробежал огромную дистанцию и в конце сбросил с плеч непосильный груз.
- Как он ещё раз выглядит - этот Валор? – переспросила Нэвелла, наконец. Айзек пожал плечами:
- Да обычный парень, ничего особенного – высокий, темноволосый, сутулится слегка…
- А глаза какого цвета?
- Карие вроде, может зелёные – да не всматривался я! Какая, собственно, разница? – Айзек воззрился на неё удивлённо – он ожидал чего угодно: что она будет интересоваться тем, что они делали, тем, что этот Валор умеет и может, но уж никак не его внешностью, которую во сне, к тому же, легко можно подделать!
- Разница такая, что я, кажется, знаю, вернее, когда-то знала этого парня с глазами неопределённого цвета. Она взяла Айзека за руку и развернула его на сто восемьдесят градусов. Напротив них у противоположной стены зала Шут беседовал с Машну-Мишной.
- И..и? – переспросил Айзек удивлённо.
- Никто, кроме них, этого загадочного парня не видел. И ты только что описал мне Дерека, каким я помню его в твоём возрасте…
- И ты что думаешь, что он всё это разыграл? Зачем? – Айзек был явно ошарашен. Шут никогда не был заговорщиком, наоборот он всегда казался своему племяннику поклонником скучных правил и ограничений, они же «священные традиции». И чтобы он просто так позволил его отцу столько времени постоянно себя унижать… - Может, скажешь еще, что они сговорились с моим папочкой, и он Дереку всё это время подыгрывал?
- О нет! – на сей раз голос Нэвеллы был полон сарказма. – С этим Лиллард, я думаю, и сам прекрасно справился! Но, послушай, - она крепко сжала запястье Айзека и закусила губу. – Знаешь, о чём меня попросил Шут, пока ты сидел в башне?
- Нет. Я, как ты уже заметила сидел в башне! Я не читаю мысли сквозь стены!
- Да?! Неужели!
- Нэвелла! – Айзек начинал терять терпение.
- Ладно, ладно! Он попросил меня уговорить тебя назвать его твоим спутником в путешествии, вместо меня! Тебе не кажется, что одно с другим связано?
- Что? На кой ему всё это? Бред какой-то! – Дерек казался последним человеком, который бы добровольно сменил удобную привычность Обители Сновидцев на неопределённость странствий по дорогам Обитаемого Мира. Да ещё с такими сложностями…
И, тем не менее, вот он едет теперь перед ним: гордый всадник с упрямо выпрямленной спиной, короткостриженый затылок, сильные руки сжимают вожжи. Ключ, о котором Айзек так и не сказал Нэвелле ни слова, словно жёг ему грудь под одеждой: «Как ты возможно?» - вертелось у него в голове постоянно. «Как ты это сделал?»

***

«Лишь достойным откроется истина», - гласила надпись над входом в Великий Магистериум. По преданию таков был девиз имперской Гильдии Мудрецов. Шут никогда не понимал всего пафоса выставления этих слов напоказ, особенно учитывая то, что подавляющее большинство проходивших в ворота были неграмотными. Задрав головы, рассматривали они тяжёлые золочёные буквы старомодного шрифта.
- Наверняка, прикидывают, сколько за них можно было бы выручить, - предположила Нэвелла.
- Наверняка, - кивнул Шут, не отрываясь от созерцания медленной процессии потенциальных Выскочек.
Огромные створки ворот Обители смазывали, подновляли и распахивали только раз в год, в День Тройного Равноденствия, ровно в ту минуту, когда все три светила Обитаемого Мира одновременно оказывались в высшей точке на небосклоне: бледный диск Старшего брата, чуть меньший и чуть более жёлтый кружок Среднего и голубоватый глаз Младшего. С каждым годом Дерек находил торжественную церемонию открытия ворот всё более унизительной. Нэвелла придерживалась того же мнения, но, в отличие от него, она не была принуждена непосредственно участвовать в этом «высокопарном балагане», принимая косноязычные клятвы верности Цеху Сновидцев.
Обычно она пряталась от глупости и высокомерия среди толпы, но, даже на расстоянии, Шут чувствовал исходившие от неё насмешку и вызов. Но сегодня она стояла рядом с ним: в ярко-красном платье, с развевающимися волосами среди моря строгих причёсок и серо-чёрных одеяний.
- Я решила разрядить обстановку, - прошептала она ему на ухо. - Не хочу, чтобы Выскочки решили, будто вступают в стаю ворон!
Этой ночью Айзек творил свой «последний сон». Обсуждая его, мастера много чего произнесли, Нэвелла лишь покачала головой и рассмеялась, когда Шут принялся пересказывать ей их развесистые похвалы.
- Могли бы просто сказать, что он – лучший, а остальным впору раздать погремушки! Зачем всё так усложнять?
- Усложнять – это их работа, - чуть слышно ответил Шут. – Ты уговорила его?
- Да, похвали меня! Но, на самом деле, ты ведь хочешь узнать, как я его уговорила, так ведь? – она притянула его за рукав ближе к себе и, лукаво улыбаясь, зашептала ему на ухо.
Даже, когда зажила первая порция волдырей от долгой тряски в седле, Дерек так и не перестал хмуриться, вспоминая то, что она тогда ему рассказала. Только Нэвелла могла так вывернуть всё наизнанку и оставить его разгребать! Впрочем, он сам это затеял. Шут обернулся и взглянул на племянника – Айзек что-то сосредоточенно жевал, привалившись спиной к мшистому чёрно-зелёному валуну. Он не обращал внимания на воду, которая уже пропитала все вокруг, после ливня грязные, глинистые струи стекали с гор круглые сутки, даже когда светило солнце. От Таллики Дерек никакой помощи с ним не ждал, остальные были просто слугами. Упрямый, неуправляемый, эгоцентричный мальчишка! Шут чувствовал, словно оказался в ловушке, словно перед ним возвышалась стена.
- Господин? – голос проводника прозвучал неуверенно. Это настораживало.
- Что такое?
- Проход впереди завален, мой господин, - проводник говорил тягуче, избегал смотреть ему в глаза. – Это дождь. Вода размыла горную породу.
- Насколько плохо?
- Мы не можем идти дальше этим путём…
- Найдите другой проход! – Айзек, как обычно, был бесцеремонен. – Мы должны идти дальше!
- Но мы не можем, мой господин.
Дерек жестом велел племяннику замолчать. К его немалому удивлению, тот подчинился… Шут вытряхнул содержимое своей сумки на влажную траву и, после недолгих поисков, извлек из горы вещей тугой свиток коричневатого пергамента. Это была старая карта. Не эпохи Империи, конечно, скорее времён Вольмира Странника или около того. Шут развернул её и провёл пальцем вдоль одной из тонких кривых линий.
- Вот здесь, - произнёс он бесстрастно, - Есть тропа в обход основного прохода.
- Карте несколько столетий! Скорее всего, этой тропы уже давно не существует! – вмешалась Таллика. – Это безумие - идти туда, нам надо вернуться и…
- Ни за что! – выпалили Шут и Айзек в унисон. Они воззрились друг на друга удивлённо, словно видели друг друга впервые. Дерек быстрее очнулся от оцепенения и нашёл в себе силы улыбнуться. Он кивнул племяннику и обернулся к Таллике:
- Двадцать лет назад я прошёл этим путём. Не без сложностей, но это возможно! Проводник, я думаю, согласится пойти с нами – остальные могут повернуть назад. Таллика?
Она выдержала его долгий взгляд, не дрогнув:
- Я, пожалуй, и дальше составлю вам компанию, Мастер Дерек, - произнесла она твёрдо, выделив звание Шута, словно ругательство.
- Как вам будет угодно, Наблюдатель Таллика, - Шут, казалось, не растерялся ни на секунду, но Айзек всё-таки уловил лёгкое изменение в его тоне.
Они водрузили поклажу – только самое необходимое – на рэглана и трёх самых крепких лошадей и отпустили большую часть слуг восвояси. Проводник все время ворчал, что, мол, козьих-то троп везде навалом, но чтобы господа согласились по ним карабкаться? Да и кто знает, где они в этакой-то глуши… была дорога двадцать лет назад, так двадцать лет и не было ни одного дурака, чтобы по ней лазать… и боги – свидетели, он без понятия, куда они вообще выйдут… Дерек не обращал на него внимания, Таллика хмурилась и негодовала, Айзек был, в основном, занят Аарлом.
Над скалами всё время висели набухшие грозовые облака. Из-за этого было душно, и небо казалось низким и тяжёлым, словно боги сговорились придушить их огромной серой подушкой. За перевалом оказалось заметно жарче, горячие потоки воздуха плавились и искрились над долиной, растекаясь над землёй ленивыми волнами. Они брели вниз, постепенно стаскивая с себя различные предметы одежды: плотные куртки отправились в поклажу, вместе с брюками для верховой езды. Лошадей вели под уздцы – козья тропа была слишком крутой даже для умелых наездников. Когда они очутились на дне долины и разбили привал под раскидистой кроной старого платана, Шут вскочил на коня и отправился на разведку.
Он вернулся только на закате в сопровождении пары всадников, одетых в плащи с эмблемой дома Кваернов.
- Это место называется Чумная долина, - сказал он племяннику.
- Ты знал, что мы попадем сюда?
- Знал.
Айзека так и подмывало расспросить, откуда его дядя так хорошо знает эти места, и что он делал тут двадцать лет назад? Но он не спрашивал, а Дерек молчал и, словно готовился к чему-то, прикидывая в голове разные варианты дальнейшего развития событий.
На том они и пустились в путь. Люди лорда Кваерна показывали дорогу и держались почтительно, но почти не разговаривали и отказались разделить с ними трапезу.
- Что происходит? – Айзек, наконец, не выдержал висевшего в воздухе напряжения.
Шут смерил его тяжёлым взглядом, прожевал солонину и, кивнул в сторону их новых попутчиков, которые перешёптывались поодаль. Те изловили и насадили на вертел жилистую болотную крысу. И в ожидании, когда же она изжарится и станет съедобной, запивали голод кислым, вонючим вином. Запах их трапезы разносился далеко, и у сновидцев они не приняли даже щепотки соли.
- Они – слуги лорда Арделли Кваерна, - произнёс Дерек размеренно, словно отвечал на светский вопрос о погоде. – Они – солдаты…
- Это я понимаю! – прервал его Айзек нетерпеливо.
- Нет, не понимаешь, - продолжил Шут всё тем же ровным, спокойным тоном. – Если ты сделаешь что-то не так – они убьют тебя. И я тебя не пугаю. Это не преувеличение и не фигура речи. Когда я говорю, что они убьют тебя, это значит, что сначала они сделают тебя очень больно, а потом ты перестанешь дышать, - он отломил маленький кусочек хлеба, смял его в комок и отправил в рот.
- Как будто я этого не знаю… - пробормотал Айзек ошалело и огляделся на сопровождающих. Один крутил вертел, другой чистил ногти кончиком лезвия длинного поясного ножа. – И, к тому же, - юноша замялся, словно в попытке найти в ответе своего собеседника нечто, за что он мог бы зацепиться. – К тому же ты сам сказал, если я сделаю что-нибудь не так, чего я делать не собираюсь!
- Или если они или их капитан или их лорд посчитают, что ты сделал что-то не так, - Шут продолжал оставаться спокойным, но неумолимым.
- И почему они это вдруг посчитают? – сдаваться Айзек не собирался.
- Не вдруг. А из-за меня, - Дерек невесело усмехнулся и поманил племянника наклониться ближе. – Тебе известно, кто Сильвира по рождению и как она появилась в Великом Магистериуме?
- Мастер Сильвира? – Айзек ещё больше опешил. – Она – дочь Арделли Кваерна и она оказалась в Обители ещё до моего рождения…
- Лорда Арделли Кваерна, - отчеканил Шут. – Никогда не забывай об этом, особенно здесь. И она не «появилась в Обители» - она сбежала от отца, который поил её зельем сна без сновидений и собирался продать замуж из политических соображений. Видишь ли, сыновей у лорда Арделли, как минимум дюжина, а вот дочь была всего одна. Двадцать лет назад, после того, как двое таких же вот «друзей», - он снова указал на солдат кивком головы, - убили моего рэглана, нам с ней пришлось пешком перебраться через этот самый перевал в обратном направлении. И я стараюсь не думать о том, что сделали с теми, кто нас не поймал…
- Но, если она сама сбежала, а ты только помог ей, то при чём здесь ты, и уж, тем более я?
- Не перебивай меня, пожалуйста, и попробуй осознать, хорошо - хотя бы принять к сведению то, что я сейчас скажу. Я украл у лорда Арделли вещь, дорогую, любимую, единственную в своем роде вещь, которой он собирался распорядиться по своему усмотрению, - он поднялся на ноги, похлопал племянника по плечу и покачал головой, давая понять, что разговор окончен.
Час танца теней застал их ещё в пути. И, то ли от обманчивой игры лунного света, то ли от рассказа Шута, всё кругом казалось Айзеку зловещим и ощетиненным. Словно в ловушку зашёл он в комнату, которую приготовили ему на постоялом дворе, словно яд выпил стакан тёплого молока на ночь. Сон упорно не шёл. Он дождался, пока дыхание Дерека не стало совсем тихим и ровным, и выскользнул подышать свежим воздухом.
Снаружи не было ни души. Было тихо, только где-то, вдали ухала сова и выли собаки. Айзек прислушался и уловил сонное покряхтывание лошадей, значит там конюшня. Вот бы найти Аарла…
- Иди спать, Айзек, - закутанная в плащ фигура внезапно вынырнула из темноты по левое плечо от него. Он вздрогнул. Голос принадлежал Таллике. Она скинула капюшон и жестом указала на ярко-оранжевый прямоугольник дверного проёма у него за спиной.
«Завтра нас ожидает длинный день», - всплыли у него в памяти слова Шута, пока он взбирался по шаткой лестнице. - «Приготовься. Теперь впереди нас ожидает много таких дней». Стоило только ему коснуться головой подушки, как над ним зашумел лес. Высокие стройные деревья с кружевными кронами пропускали тонкие, игривые лучики света. Айзек вдохнул полной грудью воздух своего леса и почувствовал, словно лопнул тугой обруч, сжимавший ему грудь. Он нашёл Валора на утёсе над морем. Он сидел в своей любимой позе – на корточках и ловил солёные брызги в распахнутые ладони.
- Я всё осознал, - произнёс Айзек многозначительно, усаживаясь рядом. Валор вздрогнул и смерил его долгим оценивающим взглядом.
- Рад за тебя, - произнёс он через некоторое время, и вернулся к ловле брызг. Айзек пожал плечами и решил больше ничего не говорить: пусть думает, что хочет. Впереди еще несколько часов ночи и завтра будет длинный день, и у него ещё будет море возможностей показать этому гордецу чего он стоит: и во сне и наяву…

@темы: ориджинал, Сказка Снов, фентези

---

Моя творческая антибиография)

Идея нагло "экспроприирована" у  Catold catold.diary.ru/p179567867.htm и catold.diary.ru/p173474152.htm?from=last&discus... (внизу)

Первое, что я помню – это овальное окошко высоко над головой. И как страстно мне, пришпиленной к маминым коленям ремнём безопасности, хотелось до него дотянуться и рассмотреть неведомый облачный мир, над которым мы пролетали.

Во-вторых – были деревья. Со стволами белого цвета. Я совершенно не помнила Ленинград, но точно знала, что там деревья не красят. Там не бывает кривых улиц и станции метро – это коридоры с дверями.

Мы вернулись. И я оказалась до шестнадцати лет заперта на одной общей территории со старшим братом. Почти десять лет разницы и безусловное военное превосходство было на его стороне. Но я не сдавалась. Я была несгибаема, как бойцы независимых в долине Безмятежности. Ни минуты покоя, ни пяди ковра врагу. Когда мне было пять или шесть, папа спросил меня, кем я хочу стать? Я сказала – королём. «Может быть королевой?» – переспросил папа. Я твёрдо ответила: «Нет – король главнее».

Между возрастом семь и восемь случилось много чего интересного. Отменили школьную форму. По телевизору появилась реклама. И я, наконец, научилась читать. До этого не умела. Я росла безбабушковым ребёнком. Мама часто приводила меня в детский сад в самый притык к завтраку и ещё чаще забирала самой последней. Брат научил меня не сдаваться. Читать он не любил.

А в то лето мы жили на даче с двоюродными братьями. Они читали Тарзана. Тарзан был в дурацкой обложке, а в бывшем универмаге рядом с водонапорной башней, над которой развивался выцветший бледно-розовый флаг, продавали книги. Не Дюма и не Джека Лондона. Новые книги. Не макулатурные. Я выпросила два тома из «Всадников Перна» Энн МакКефри, не могу вспомнить уже которых. Уверена, я – не единственная, для кого всё началось с жёлтых суперобложек издательство Северо-Запад.

Не знаю до или после случились «Звёздные Войны». Два робота брели по пустыне, и гнусавый переводчик что-то вещал с мутного экрана. На четвёртый вечер всегда показывали «Космические Яйца» Мэла Брукса. Мой брат дружил с чуваком, который «работал» на нашем местном кабельном телевидении. В основном они там пили и иногда, под это дело, путали в каком порядке засовывать кассеты в видик. Придя из школы, я вполне могла застать по заветному каналу «дас-ист-фантастиш» вместо положенных по штату мультиков.

В третьем классе мне стало мало того, до чего я могла дотянуться. У отца моей подруги тоже-Ленки-пенки была целая полка северо-западных книжек. Там был и Толкиен и Урсула ЛеГуин. Но нам их трогать не полагалось. Считалось, что не доросли. Этого дракона я победить не могла. И я стала писать сама. Мир заимствовала у Энн. У меня было целых семь читателей.

Пока престарелая Евдокия Ивановна распиналась у доски, мы играли в то, что рисунки и надписи на наших партах – это загадочные острова, и они читали то, что я писала про Вейр Телгар и его обитателей. И мы все умудрялись оставаться отличниками.

В сухом остатке остались: первые джинсы-бананы, которые даже можно было надевать в школу, единственная в жизни школьная форма, которую можно было уже не носить и истрёпанная голубая папочка с тетрадными страничками, исписанными круглым детским почерком. Я их храню.

В пятом классе со мной случился Хогвартс. Не в том смысле, что я прочитала Гарри Поттера. Джоан Роулинг его к тому моменту ещё и не написала. Нет. Меня перевели в новую школу. И это был мой «Хогвартс». Кого-то может быть мучили «высокой культурой», но для меня она стала волшебным миром. Во дворах беспробудно пили. Друзья моего брата либо перемёрли от передоза, либо позагремели в армию (как раз под первую чеченскую).

Реальность заслонила воображаемые миры на какое-то время, хотя они никогда не исчезали полностью. Появился музыкальный канал NBN. Не то, чтобы это был настоящий музыкальный канал, но там крутили клипы, упакованные в несколько блоков. Я очень быстро изучила, в каком порядке, что за чем идет.

Там был чёрно-белый элтонджоновский “Believe”, там Саша Васильев надрывался про «он вылетел за ней в трубу и крикнул ей моя любовь». Это было даже не про музыку. Музыка была всегда: были пластинки с «От улыбки хмурый день светлей», мой братец отдал должное эпохе русского рока и пересел на Нирвану с RHCP. Была удушающая трёхдневная смерть радио «Катюша». Говорят, в четыре года мама брала меня на концерт Сосо Павлиашвили. Мой мозг отказывается признавать факт наличия такого воспоминания.

В одном из блоков был клип, в котором страшная тётка пытала четырёх привязанных к стульям парней обычной бытовой вилкой. Потом моя лучшая подружка каждую среду покупала тощие, крикливо-яркие журнальчики и фанатела от Робби Уильямса, но моё сознание никак не связывало его и парней.

К двенадцати годам я отрастила порядочные сиськи, и в высоту обогнала всех, кроме папы. С ним мы вскоре сравнялись и только в выпускном классе пара мальчиков встала передо мной на физкультуре.

По приходу из школы были: «Exosquad» (это было первое название, убийства которого я не прощу нашим переводчикам – «космические спасатели лейтенанта марша»??? окститесь!) и Вавилон-5. Проблема была в том, что они шли по двум разным каналам, которые в моей квартире показывали два разных телевизора. Я гоняла брата прочь от одного к другому. Он громко ненавидел меня и «этих уродов».

В университете случился Гарри Поттер. Уже по-настоящему. С друзьями по фандому и собственными темами на форуме. Но никакого фанфикшена. С Half-Blooded принца я бросила читать по-русски то, что написано по-английски. Начиная с Лоста, бросила и смотреть тоже.

Как раз перед этим я вообще перестала смотреть телевизор. Просто как-то раз проснулась и перестала. А потом моя подруга на работе и её двухметровый арабский муж перестали спать. С ними случился LOST. С их подачи мне двух DVD-дисков он случился и со мной.

Где-то между убиенной Шеннон и Кравецом, который каждую неделю клялся и божился, что форум Лостфильма не упадёт (он всё равно каждую неделю упорно падал), я, среди прочих потрясающих людей, познакомилась с Derek. Хотелось бы похвастаться, что мы стояли плечом к плечу в великих пунических войнах джейтеров и скейтеров, но это будет преувеличением. Скорее я была санчопансой при донкихоте, раз за разом сокрушавшем очкастые мельницы с ямочками на щеках.

Я встретила Derek, но сначала я встретила её фанфик. Потом ещё один. Это был «Побег из Алькатраса». Первый мне даже разрешили «дописать». Со вторым вообще случилось чудо. Я его «раскритиковала». А теперь закройте глаза и мысленно перерисуйте жирный знак минус у этого слова на плюс. Вот что случилось.

Цунами фикрайтерства накрыло и захватило меня. Были: «В сети», «Old School» и «Кофе», «Париж и самолёты» и «О скитаниях вечных…» и, конечно, «История с фотографиями». Был день, когда я писала одну из глав «No place like home», и целый день ничего не ела. Не помню пила ли. Я писала. Весь день. Я помню свет, который пронизывал занавеску. Помню это самое лучшее ощущение. Да, и что же, по-вашему, делают студенты-отличники в ночь перед госэкзаменом? Правильно – они пишут фанфики!

Но я всегда была безграмотной. Это мой бич. Двойные и одинарные «н» не дружат в мой голове между собой и с не и ни. И я могу думать о запятых и тире, только, если не думаю о том, ЧТО пишу. Средней оценкой за сочинение в школе, а мы занимались литературой по группам и сдавали их по три штуки в неделю, было 5\0. Больше за грамотность я не зарабатывала. На городском туре олимпиады я однажды допустила 38 пунктуационных ошибок на десяти листах. Я боялась писать. Спросите - как же я справляюсь? Derek справляется за меня.

Её увлечения заразны. Я ТАК фанатеть не умею. У неё есть открытка с автографом Мэтью-наше-всё-Фокса. В рамочке. Никогда не видела в реале комнату, заклеенную постерами от пола до потолка. Пока не сбежала к ней на свадьбу, спасаясь от ужОсов 08\08\08. Так в мою жизнь вернулись четверо здорово возмужавших и давно развязанных парней. TAKE THAT. Вернулись плотно и основательно. Можно сказать обосновались. Я написала про них «Making a boyband», возможно лучший фик, среди моих невеликих, по крайней мере, точно один из.

Не сказать, правда, чтобы «целевая аудитория» особенно прониклась моими пришельцами. Зато я прониклась идеей поиметь систему. Пробовали когда-нибудь сделать шенгенскую визу жителю одного из внутренних регионов нашей необъятной родины, без проникновенного общения с посольскими работниками в сердце её столицы? Хотите острых ощущений и седых волос – попробуйте. Но победа была сладкой, и мы устремились сначала навстречу чухонской стороне, а затем и вовсе в вотчину пива и сосисок на их концерт.

Я столько вложила в это мероприятие, что страшно боялась разочароваться. Этого не произошло. Произошло то, что они стали мне как какие-то очень отдалённые родственники. Когда журналисты горячо любимой The Guardian, или какие-нибудь ещё граждане, умничающие по делу и без, проходятся по ним, я почему-то искренне обижаюсь.

А вот СПН среди меня не прижился. Вернее не совсем прижился. Никогда и ничем я не была так оскорблена, как некоторыми аспектами жизни его фандома. Исповедую принцип: не нравится – не ешь. Если нравится только курица в салате – вынь грибы и ешь курицу. Я рада, что наша с Derek дружба это пережила.

За последние год-два произошли три вещи. Две хорошие – одна грустная. Во-первых, Game of Thrones. Я решила смотреть этот сериал сразу, как услышала о нём, хотя Мартина никогда не читала. И знаете, что случилось? Закончилась телевизионная эпоха LOST’а. Нет, для меня лично он по-прежнему и всегда будет недосягаемым и единственным. Но эпоха закончилась.

Тихо, в своей постели умерла преклонная Энн МакКефри. Я сто лет не брала в руки ни одну из её книг. Вещи, которые любишь в детстве потом делятся на две категории: те, что остаются с тобой, и те, что вызывают сожаление, что перечитала\пересмотрела. Чем сильнее любишь, тем страшнее перспектива второго варианта. Но с Энн этого не случилось. «Лесса проснулась от холода…»

В-третьих, нам вместе с Derek этим летом было «нечего курить». Поразмыслив, сошлись на Касле. Попёрло. Но главное не это. Главное случился процесс катализации. Я много лет, по самым разным причинам, откладывала просмотр легендарного Firefly. В частности, предвидела, что будет мало. Но такого счастья лучше мало, чем…

Бывает, набредешь на что-то хорошее и радуешься, сидишь довольный, как кот у батареи. А бывают вещи, которые, как глоток воды после Сахары – так вот это об этом. И кто сказал, что в определённом возрасте уже нельзя испытывать щенячий восторг? Хренушки. Роботы по-прежнему бредут по пустыне и мне снова максимум восемь лет. И вопрос: «Кто кого – Хан Соло или Малькольм Рэйнольдс?» является животрепещущим вопросом современности не только для пятилетнего мальчика, который его задал.

Где-то среди всего этого и появилась Сказка. Появилась не сразу и не вдруг. Я вообще обычно долго хожу «беременная» замыслом. И схватки продолжаются постоянно - в основном с собственной тёзкой-ленью. Ориджинал – это по-другому. Тут пишешь «из себя». Нет канона, который можно перечитать\пересмотреть и подпитаться. Есть только ты и твой текст.

Мой брат – успешный человек, нашедший дело, от которого его прёт круглый год, с понедельника по пятницу, а иногда и по выходным. В свободное время он страстно болеет за Формулу-1,2,3…n… Я ненавижу в жизни три вещи: суету, скандалы и долги. Хорошо - четыре, ещё русский шансон. Люблю: кофе, сериалы, Индокитай… И не хочу знать, что день грядущий нам готовит – это было бы слишком скучно.

Искренне ваша, Я.

запись создана: 07.09.2012 в 18:38

@музыка: Гражданская оборона - Зоопарк, Take That – Greatest Day, Foo Fighters - Pretender

@темы: личное, «Моя творческая антибиография»

---

EW Photoset on Castle Season 5

Решила пусть будет и у меня. Они мне настроение поднимают))) Жаль только красавицы Лэйни и сурикатов нема...

Взято с grandeskimlatte.livejournal.com/35557.html#cuti... - лучшего ИМХО источника каслоновостей рунета)

@темы: “Castle”